LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Сансара, тормози! Продолжение

Я посмотрел в его глаза. Там медленно, но неотвратимо начала проглядываться тьма. Бес пытался разорвать наложенные узы и получить власть над телом. Этого допускать было нельзя. По опыту я знал, что даже маленький ребенок, которым овладел бес, может проявить виртуозную ловкость и совершенно нечеловеческую, животную силу. Глядя же на руки Аршака, которые были похожи на руки штангиста‑тяжеловеса, огромные кулачищи и плечи косой сажени, было страшно представить, что бес мог натворить, овладев таким телом. Мы бы все втроём больше трех секунд не продержались. Три удара тюк‑бум‑трах и три обездвиженных тельца по углам ринга. Лежим, отданные на милость победителя.

Я начал молитву. Задача была простой. Насколько возможно истончить тело беса, изъять по максимуму его естество, ослабить донельзя, и то, что останется, связать крепко‑накрепко. Минимум на сутки. Полностью не разобравшись в причинах такого уникального, можно сказать, одержания, освободить парня все равно не получится. Ему, безусловно, станет легче, и он сможет наконец‑то быть собой. Чувствовалось, что парень‑то хороший, добрый, любящий маму и брата, но пройдет немного времени, и медленно, но верно все вернется. И, вероятно, в худшей, более уродливой форме.

Бес был не один. Их было несколько. Но лишь один был главным, владеющим человеком. Остальные просто прохожие, заглянувшие на огонек. Вот именно на главном, который себя считал хозяином, я сосредоточил молитву. Остальные были сметены мощным ударом света, пришедшим извне. Я немного сфокусировал глаза и перешёл на обычное зрение. Лицо Аршака было по‑настоящему страшным. Детская улыбка превратилась в звериный оскал, и он тихонько рычал.

– Пошёл ты на… Я тебе сейчас голову оторву и засуну в твою … – тихо, преодолевая узы, прорычал бес.

– Не ругайся при маме. – спокойно сказал я и наложил печать на его уста.

Аршак захлопнул рот и начал сопеть носом, не прекращая силиться что‑то говорить. Он издавал какие‑то булькающие звуки, сипел и порыкивал. Вены вздулись на его лбу, и могучие мышцы перекатывались под тенниской. Он даже пытался привстать. Но тело ему не подчинялось. И только где‑то глубоко в его сердце я видел настоящего Аршака, здоровенного красивого сильного парня. Мамину гордость, мамино счастье. Он сидел, съёжившись, не имея ни сил, ни желания мне помочь в своём освобождении. Там, в духовном мире, он уже проиграл. Возможно, его естество пыталось когда‑то вырваться, противостоять демону и лишить его власти над собой. Но все попытки были тщетны, и он просто устал. Я видел его ребенком, который силится затормозить свое тело. Его плоть с ненасытной яростью избивала одноклассников, прохожих, брата и даже мать. Будучи школьником, Аршак держал в страхе весь район. У него не было ни друзей, ни сколь‑нибудь близких людей. Его отдавали в специализированную школу, он был на всех возможных учетах. С ним беседовали, увещевали, пару раз даже могли посадить, но очень «уважаемые люди» раз за разом вытаскивали его в память об отце. Шли годы, а Аршак становился все более неуправляемым и опасным для окружающих. Любой повод мог стать весомой причиной для его бешенства. Он крушил дома мебель, вышибал двери, разбивал окна, и ярости его не было предела.

Все родные и близкие были просто в отчаянии. Брат, когда ему исполнилось восемнадцать лет, съехал из дома и крайне редко показывался на глаза. Его можно было понять. Пока они жили вместе, ему больше всех доставалось. Однажды он даже пообещал убить брата и пытался ночью его зарезать. Но тогда все обошлось. Лусинэ очень напугал тот случай.

Брата звали Матос. Парень он был крепкий. Занимался вольной борьбой и боевыми единоборствами. Несмотря на свою физическую силу и ловкость, он понимал, что шансов победить Аршака у него нет. Собственно, именно это подвигло его заниматься спортом. С одной стороны, он хотел защититься от брата, а с другой – тренировки были прекрасной возможностью уходить из дома. Он даже иногда ночевал в спортзале.

Когда Матос принял решение освободить себя и мать от страданий, убив Аршака, он начал строить план. О неукротимости брата в их районе ходили легенды, похожие на фильмы Тарантино[1]. Но правда была много страшнее. Матос решил перед сном опоить брата снотворным и попросту перерезать ему горло.

Было страшно. Он понимал, что если с первого раза у него не получится, то шансов на второй у него не будет. Более того, скорее всего Аршак его убьёт. Поэтому он тщательно приготовился. Продумал версию для полиции о том, что это была самозащита. Это, зная Аршака, легко примут. Он был готов даже отсидеть, если ему не поверят. Его решение было не так страшно, как жить в постоянном ужасе и боязни за свою жизнь и за жизнь матери.

Матос, сжимая в руке нож Аршака, который украл у него накануне, тихонько поднимался по лестнице на второй этаж к дверям спальни брата. Он оставлял за собой все двери открытыми как единственную возможность в случае неудачи убежать. Куда бежать и как жить потом, если задуманное не получится, он не знал. Но так было надо.

На цыпочках Матос подошёл к кровати брата, и, когда он приготовился нанести режущий чиркающий удар по горлу Аршака, тот вдруг открыл глаза и каким‑то чужим совершенно нормальным человеческим голосом сказал:

– Спасибо, братик! Я так больше не могу. Освободи меня…

Матос опешил. Этого он ожидал меньше всего. Аршак смотрел на него НОРМАЛЬНЫМИ человеческими глазами, полными любви и страдания и продолжал говорить:

– Ради мамочки, ради Бога! Сделай это… Помоги мне!

Матос выронил нож и в ужасе кинулся вниз по лестнице. Он выбежал на улицу и бежал, бежал, бежал. Извилистая Пионерская, похожая на бесконечный коридор, огороженный высокими заборами, привела его на набережную у театра. Только там он смог отдышаться. Усевшись на парапет, Матос просто заплакал. Как ребенок. Он не знал, как жить теперь дальше.

Матос неделю прятался у знакомых. При одной мысли о встрече с братом его трясло, он впадал в панику. Но дни шли, а его никто не искал.

Однажды, выходя из магазина, Матос нос к носу столкнулся с Аршаком. Он оцепенел. Надо было бежать, но ноги отказывались слушаться. Матос, как парализованный, стоял, смотрел в глаза брата и молчал. Где‑то внутри он смирился с неминуемым. Ему казалось, что настал последний миг. Сейчас Аршак набросится, схватит его за горло и парой ударов головой о стену оборвёт его жизнь. Но то, что случилось, для Матоса стало полной неожиданностью.

– Придурок! Ты где пропадаешь? Неделю дома не появлялся. Мама совсем извелась. Ну на меня тебе плюнуть и размазать, но мамку‑то пожалей.

– Я… У меня… Понимаешь… – запинаясь, начал Матос, откровенно ничего не понимая и не зная, что говорить.

– Мэ‑бэ‑мэ! Что ты мямлишь, утырок? – злобно сказал, будто сплевывая слова, Аршак. – Чтобы сегодня же зашел и показался маме. Иначе поймаю тебя у твоих бл… дей и набью морду. Прямо при них. Понял?

– Хорошо! Обязательно приду…

Аршак отодвинул его в сторону и зашел в магазин, что‑то ворча себе под нос. А Матос побрел по улице в полном недоумении. Одно он понял точно – брат ничего не помнил.


[1] Тарантино – Американский кинорежиссёр, сценарист, продюсер и актёр. Один из наиболее ярких представителей постмодернизма в независимом кинематографе.

 

TOC