Секретная бухта в Хорватии

Хорошо, что Ник пошел с ней; корзинка Мэдди быстро заполнилась изумительными хорватскими лакомствами, и для хлеба понадобился еще один пакет. Мэдди пополняла запасы, потому что яхта, возможно, еще несколько дней не сможет пришвартоваться. Ник молча забрал у нее огромный пакет.

Они проходили по крошечным улицам, где их окружали белые здания, слепящие глаза в солнечном свете.

– Ого! Я и не представляла себе, что он так выглядит, – воскликнула Мэдди, когда они завернули за угол и оказались в месте, напоминающем разрушенный римский дворец с внушительными каменными колоннами и высоко расположенными окнами.

Они шагали по лабиринту из крохотных улочек; каждый жевал круассан, поскольку устоять перед соблазнительным запахом в пекарне они не смогли и вгрызлись в выпечку, едва выйдя на воздух. Рано утром на улицах было тихо и спокойно; повсюду пестрели интересные магазинчики, виднелись дверные проемы и громадные каменные плиты. Они словно перенеслись в прошлое… пока не завернули за угол и не обнаружили большую открытую площадь с кафе и ресторанами.

– У нас есть время на чашечку кофе? – спросил Ник.

– Только если не рассиживаться. Как ты и сказал, яхта без меня не уплывет, но если я опоздаю, то обвиню в этом тебя. Ты же гость.

– Или просто возьмем такси. Пешком идти довольно долго.

– Если ты платишь, то ладно, – нахально заявила Мэдди.

– За кофе, наверное, тоже я плачу, – сказал Ник, закатив глаза.

Они выбрали кафе со столиками под открытым небом. Стояло раннее утро, поэтому тут и там суетились торговцы, толкающие перед собой тележки с фруктами и овощами, а официанты сервировали столы, готовясь к наплыву посетителей в обед. Тут же мелькало несколько неугомонных туристов, которые благоразумно запаслись удобной обувью и путеводителями. Им явно хотелось выжать из каждого дня как можно больше.

– А что, неплохо. – Мэдди подняла чашечку эспрессо и отсалютовала Нику. – Спасибо.

– Без проблем. Тебе нравится эспрессо?

– Да, распробовала его еще в Париже.

А еще так она выглядела утонченной, но в этом она Нику не призналась.

– Чем ты занималась в Париже?

– В рамках программы обучения я провела год за рубежом. – Девушка до сих пор радовалась каждый раз, когда произносила это. Она первая в семье получила высшее образование.

По лицу Ника пробежала тень удивления.

– Да, я уже старая, мне тридцать. Я поздно пошла в университет – в двадцать шесть лет.

– Порой мне кажется, что так даже лучше. Так ты хотя бы точно знаешь, чего хочешь, а не бредешь наугад. – Он поджал губы. – И что ты изучала?

– Историю искусства.

– Интересно. Тебе нравилось?

– Да я была в восторге! Мне всегда нравилось искусство. Да‑да, я, Мэдди Уилкокс из Селли‑Ок, всегда хотела изучать искусство.

– А почему нет? – со странной улыбкой спросил Ник.

– Потому что, как поговаривает моя мама, «от этого пользы – курам на смех», – скорчила она рожицу, подражая бирмингемскому акценту своей мамы. – «Куда ты подашься с этим искусством? Дорогуша, нам тут такие ни к чему».

– В ее словах есть своя правда, – признал Ник. – А чем ты хочешь заниматься? Учитывая, что мы взяли тебя членом экипажа в последнюю минуту, это не твоя карьера мечты.

– Как знать? Я пока еще даже суток не проработала. Но да, в мои планы это не входило.

– А у тебя есть планы? – спросил он почти печально.

Мэдди перевела взгляд на крыши зданий по другую сторону площади. Интересно, что скажет Ник, если она расскажет, чем на самом деле хочет заниматься? Мужчина проследил за ее взглядом, и они оба уставились на полоску терракотовой крыши на фоне ясного голубого неба.

– Не совсем. Я знаю, чем хочу заниматься, но… – Она как‑то обреченно пожала плечами. – А ты? Ты поступал в университет?

– Ага, – он издал невеселый смешок. – Харпер Адамс, сельскохозяйственный колледж.

– И что в этом такого? Для того, кто хочет быть овцеводом, крайне полезное дело, нет?

– А кто сказал, что я хотел быть овцеводом? – с неожиданной откровенностью спросил Ник. Он задержал на ней взгляд, и девушка увидела в его глазах целую смесь эмоций: злость, грусть, замешательство.

– Семейные ожидания?

– Нет, нет, – поспешно ответил Ник. – Это у меня в крови. Мне нравится.

Их взгляды встретились, и они оба отвели глаза. У Мэдди появилось отчетливое ощущение, что Ник, равно как и она сама, не хочет раскрывать своих истинных чувств.

– Хорошо посидели, но мне, к сожалению, пора возвращаться к реальной жизни и работе, иначе я превращусь в тыкву. А ты возвращайся к своему декадансу и праздности.

По лицу Ника пробежала тень.

– Да, как‑то так.

Он достал из бумажника несколько хорватских кун и положил их на блюдце с чеком.

– Пора вернуться к реальной жизни.

Учитывая, что следующие несколько недель Ник будет бездельничать, а за ним будут ухаживать, благодарным он на удивление не выглядел.

 

Глава 7

 

Ровно в полдесятого Иван завел мотор, заняв свое место за штурвалом в небольшой рубке сразу за зоной отдыха. Яхта затарахтела и отправилась покорять открытое море. Она неслась по волнам, направляясь к зеленым островам, что виднелись вдали; поверхность воды сияла, словно бенгальские огни, отражая солнечный свет.

Первый порт захода – небольшая бухта города Сутиван на острове Брач. Иван сообщил, что там есть замечательное местечко, чтобы пообедать, после чего можно будет поплавать или заняться греблей.

Завтрак выдался довольно тихим – Тара, Кори и Саймон явились, когда яхта отплыла от причала. Мэдди не знала, раздражаться ей или радоваться; с одной стороны, осталось еще много выпечки, с другой – она не могла ничего убрать со стола, приходилось ждать, пока они придут. И убираться ей придется на ходу, что куда сложнее, так как балансировать в маленьком камбузе занятие не из легких.