Шагая по осколкам битых чувств

– Не хочешь рассказать мне, что вы вообще делали с Максимом? Я всё не могу поверить, что моя лучшая подруга встречалась с невменяемым.

Мария кинула сумку на парту, поправила волосы, останавливая руку на затылке.

– Мы гуляли, но редко. И ещё, кроме поцелуев, ничем таким не занимались.

– Серьёзно?!

Я повернула голову на бок, приковывая взгляд к глазам цвета мёда.

– Один раз почти произошло между нами… то самое… – щёки Марии покраснели. – Он кинул меня на стол, поцеловал, но потом отстранился и ушёл. Как будто я противна ему.

Я раскрыла глаза и часто захлопала ресницами, взирая на смущённую подругу.

– Ничего себе, – её слова меня поразила. Я отвернулась к окну, избегая к Марии излишнего внимания. Ей самой неприятно то, в чём она призналась. Ну Макс точно дурак, раз отказал ей.

– Давай не будем говорить о нём, ладно? – попросила она, когда Максим величественно шагнул в класс и плюхнулся на место. За ним появился Слава, и Мария оттолкнула меня, поспешно садясь за парту и пряча лицо за тетрадью.

Все оставшиеся уроки я думала о том, какой у нас с Мишей будет секс.

Неожиданный, или мы полноценно подготовимся к нему? Будет больно или приятно?

Пока мы не переходили границу поцелуев, но постоянно так продолжаться не может.

 

Глава 7

Тебе конец, Лика

 

 

Сегодня я шла в школу одна. Миша пошёл на уроки раньше из‑за подготовки к олимпиаде. Я волочила ноги, огорчённая своим утренним одиночеством. Около нашего с Мишей дуба я ускорилась.

Что принесёт мне сегодняшний школьный день?

Я любила приходить первая, садиться за парту и читать электронные книги, молясь о том, чтобы Мария не опоздала и вообще пришла на уроки. Она так любила спать, что могла проспать половину дня и пропустить учёбу.

Увидев курящих на поле, я вспомнила, что у Максима была назначена стрелка на вчерашний день, и если его пока не слышно, мне могло повезти не увидеть его в школе.

– Подожд‑и‑и‑и, – я услышала крик Марии позади. Удивлённо обернувшись на неё, я остановилась.

К школе уже лениво шли толпы школьников, громко разговаривающие о своих проблемах с учёбой или родителями. Я отошла от главной дорожки, чтобы меня не затолкали.

– Ты сегодня рано.

– Мелкая достала.

Мария сняла куртку и впихнула её в набитый рюкзак. Кудрявые пряди собраны в розовые резиночки. Мария начала выдирать их вместе с волосами.

Мария жила с отцом, а её пятилетняя сестра после развода родителей переехала к маме. Мария не часто видела Ангелину и была этому только рада. Мелкая раздражала её и не оставляла в покое, лишая личной жизни.

– Надолго она у вас с папой?

– После выходных мать заберёт её, – Мария выкинула последнюю резиночку на асфальт и покачала головой. – Поскорее бы уже.

Мы не успели войти в школу раньше, чем на горизонте появился Макс. Ну раз он припёрся, значит, избили его плохо. А жаль.

Может ли его вообще кто‑нибудь остановить? Он же не бронированный робот.

Он стоял в центре футбольного поля. Отсюда не видно, появились ли на его лице новые синяки, или сломан ли его нос.

Он не курил и не двигался, просто стоял на искусственной траве, взирая в небо.

– Что это с ним?

Мария смотрела в ту же сторону, что и я. Максим выглядел одиноким, чуть потерянным, даже на расстояние это хорошо чувствовалось.

– Может, избили и всё тело болит?

– Так ему и надо.

Мария открыла входную дверь школы, я отвернулась, уже готовясь перешагнуть порог, но напоследок бросила взгляд на поле. И наткнулась я на сощуренные глаза, даже вдали они сияли презрением, мнимым счастьем. Браун постоянно шутил и смеялся, творил тупые вещи, но его глаза смотрели на всех с такой… грустной ненавистью, что ненароком можно было подумать, что у него есть душа.

Максим взирал на меня. Я на него. Никто из нас не отворачивался. Мария что‑то говорила, меня пихали ученики, чтобы пройти к двери, но я вдруг выпала из реальности: это странные ощущения, ведь я залипла на Брауне, а весь остальной мир разрушился, люди испарились, оставляя мне только его… парня в чёрном худи и серых джинсах. Он не близко, но его глаза так рядом, словно через зум – они икрятся злобой и обидой на что‑то, о чём знает только он. Но почему‑то я чувствую, что он моё успокоение, уединение и спасение. В груди бестревожно, а пульс ровный, редкий.

Будто он и я – единое целое в этой разрухе.

– Алё, я тебя спросила, – где‑то совсем далеко, почти не различимо заговорила Мария.

Она подтолкнула меня вперёд, разрывая наш с Максом зрительный контакт. Постепенно вернулся звук, неприятный шум и громкий вопль пятиклашек. Пропала пелена перед глазами, почувствовалось биение сердца. Всё вернулось, мир не уничтожен, здания на месте, люди живы, но тогда, что я ощутила, смотря в глаза цвета молочного шоколада?!

– Прости, повтори, пожалуйста, – я провела ладонью по лбу, проверяя, нет ли у меня температуры. Лоб оказался холодным, отчего хуже, ведь на аномальные эмоции к Максиму я не смогу найти объяснений.

Мы дошли до закрытого класса и встали у окна напротив дверей. Смотря друг на друга, игнорировали школьников и тем более одноклассников.

– Всё, ты готова меня слушать?

Мария щёлкнула пальцами перед моим лицом, и я нахмурилась, с обидой всматриваясь в медовые глаза.

– Да, я слушаю тебя. Немного задумалась.

Она склонилась к моему лицу и улыбнулась.

– О Максе?

Я помотала головой и слегка толкнула Марию, чтобы она не говорила глупостей. Особенно правдивых…

– Да ладно, расслабься. Ты сделала алгебру? Мне списать бы.

Я ударила себя по щеке.

– Я вообще ничего не сделала… Миша постоянно занят, перестал приходить ко мне, и я от этого бешусь, – понизив голос, чтобы кроме подруги меня никто не услышал, я принялась жаловаться.