Шагая по осколкам битых чувств

Миша говорил, что Макс каждый вечер куда‑то уходит и возвращается поздно, либо вообще не появляется до следующего дня, но Марии знать об этом не обязательно

– Уже идёт. Да и он говорил мне, что сидеть дома не для него, – Мария на уловку не попалась.

А Максим давно прошёл свой дом. Он шёл и шёл, с одной улицы на другую. Он останавливался на светофорах, но ему не терпелось, и он пробегал на красный, чуть ли не бросаясь под машины.

Выражение лица Марии, в отличие от моего, расслабленное и воодушевлённое происходящим. Глаза сверлили спину Брауна. Она шагала за ним энергично, кожа практически светилась от азарта, разрастающемся в ней.

Максим повернул во дворы. Он передёрнулся и потёр руками плечи: весна только началась, и в одной толстовке, видимо, продрог. Начинало темнеть, а Макс продолжал путь. Он зашёл в магазин, а затем вышел с чёрным пакетом.

Мы поплелись с Марией дальше, прячась за каждым попадающимся углом. Чем дольше следовали за Максимом, тем серьёзнее кипел во мне страх. Не похоже, что он лгал о каких‑то чокнутых друзьях, но вот забрались они очень далеко.

Впереди показалась детская площадка с подростками на ней. Детей и их родителей, они, похоже, напугали, поэтому находились на площадке одни. Шумели, смеялись, плевались. Не менее десяти человек слушали рэп с невнятными словами.

Две девушки сидели на резиновом покрытии в позе лотоса.

 

Компания соревновалась, кто громче рыгнёт.

Мария забежала в арку поближе к площадке, таща туда и меня. Мы продолжили наблюдать, выглядывая из‑за угла.

Подростки, завидев Максима, наперебой что‑то закричали. Девушка выключила колонку, и тяжёлая музыка стихла.

Несколько парней не обрадовались приходу Брауна и принялись сплёвывать слюну под свои ноги.

– Всё, пойдём скорее. Мы посмотрели, его друзья существуют, и они действительно невоспитанные, – как можно тише произнесла я, но в арке это прозвучало чуть громче, и я съёжилась.

Я потянула Марию за тонкое предплечье, но она дёрнула рукой и сбросила мои пальцы.

– Погоди, давай посмотрим ещё немного.

Я снова высунулась из‑за угла.

Максим подошёл к девчонкам, те мигом встали на ноги и обняли его. Он передал им по бутылке: отсюда не разглядеть, чем именно Браун хотел их напоить.

– Он ни разу не знакомил тебя со своими друзьями?

Поднялся прохладный ветер, задувающий под лёгкую курточку. Губы дрожали от холода.

– Нет, мы гуляли только вдвоём, но не долго.

Пряди Марии выбились из‑под заколок‑невидимок, поэтому она провела по волосам ладонями, возвращая нормальную причёску.

– Почему?

Макс подошёл к одному из парней, что сидел на спинке скамейки, что‑то сказал ему, и тот замотал лысой головой в отказе. Тогда Макс наклонился ближе, рассмеялся ему в лицо и внезапно схватил за воротник. Мигом скинул лысого на землю и преспокойненько сел на освободившееся место, рядом с парнем в капюшоне.

– Ему было со мной скучно, – честно ответила Мария, прислоняясь к стене. – Я уже давно не люблю его, но мне стало интересно, чем он занимался, когда уходил.

Мария хотела унять свой интерес, и поставила его превыше нашего душевного состояния.

Теперь мы могли пойти домой. Наконец‑то я лягу в кровать, позвоню Мише, и посмотрю какую‑нибудь дурацкую передачу. В тепле, подальше от Максима.

Я бросила взор на детскую площадку в последний раз, но там не оказалось ни Макса, ни того парня, которого он скинул со скамейки.

Сердцебиение ускорилось, завелось как неисправный двигатель. Тело затряслось, как корпус машины.

– Исчез, – в панике я завертелась, боясь увидеть Брауна рядом.

Мария оттолкнулась от стены и глянула за угол. Не увидев нашу цель, Мария занервничала вместе со мной.

– Пять процентов того, что он пойдёт именно в эту арку, – взволнованно прохрипела Мария и пошла на выход из арки с другой стороны детской площадки, но внезапно остановилась посередине и замерла. Я сделала то же самое, услышав незнакомый голос:

– Ты порвал мою новую куртку и разлил моё пиво, – прокуренный баритон к кому‑то обратился. – Я сломаю тебе все кости, – угрожающе продолжил он.

Мы стояли не двигаясь. Слова прозвучали рядом с аркой, где я и Мария тяжело дышали от страха. Но из‑за эха непонятно, где точно стоял незнакомец – либо с той стороны, откуда мы отошли, либо оттуда, куда направлялись.

Я сжала зубы, опасаясь издать хоть один звук.

Мария взяла меня за руку и медленно повела к стене. Мы прижались к ней вплотную, надеясь слиться и стать незаметными.

Мы попали из‑за паршивой идеи Марии в самую нелепую и опасную передрягу, нам оставалось надеяться, что нас не увидят.

– Поплачь в свою рваную, пропитанную пивом куртку. Может, полегчает, – это голос Макса. Точно его: звонкий, с вечной ноткой презрения к другим.

Я вдохнула через нос, а выдохнула через маленькую щёлочку между губ. Я пыталась успокоиться, но от страха кружилась голова, а в ушах жужжало.

Последовал глухой звук удара. Я закрыла рот ладонью и приглушённо вскрикнула от неожиданности.

– Завтра на стадионе в шесть часов вечера, – чуть слышно произнёс Максим и вошёл в арку с тем, с кем, по‑видимому, он беседовал.

На щеке Макса темнел синяк, а его собеседник держался за живот. Он морщился, сжимая пальцами порванную ткань куртки у воротника. Ему приходилось останавливаться, чтобы отдышаться.

Макс не смотрел вперёд, он следил взглядом за тем, кто шёл у его правого плеча, и улыбался своей коронной, животной улыбкой. Чувствовал, что никогда не скатится с пьедестала победителя.

Если Макс чуть повернёт голову и поднимет глаза, увидит двух одноклассниц – одна из которых для него красная тряпка агрессии.

Всё хуже, чем могло вообще быть в этот день.

Мы обе дрожали, прижимаясь к холодной стене спинами. Уж вряд ли мы, как хамелеоны, стали идентичны красному цвету.

– Оп, – незнакомец заметил нас, когда очередной раз остановился продышаться.

Он улыбнулся, но недружелюбно. Воспалённые глаза, почти не выражающие эмоций, осмотрели нас с ног до головы. От такой удачи он вмиг пришёл в себя, забывая о боли, что мучила его весь путь.

Браун повернулся в ту сторону, где остановился взгляд его друга‑врага: они недавно подрались, но спокойно шли вместе. Оба забили друг другу стрелку на завтра, но не расходились.

– Привет, – выдавила из себя Мария.