Шизариум
Вася Моржов и Джессика Павлович заселились в гостиницу «Quaking Aspen» четыре года назад, когда Васиня старуха‑мать выгнала тридцатипятилетнего сына из квартиры. Слишком уж часто он, так сказать, приносил работу на дом. А работал он на пивзаводе. У них там вообще за нечего делать считалось взять ковшик и зачерпнуть немного продукта «для дегустации». Работающий на алкогольную корпорацию город спивался, а градообразующее предприятие говорило об этом как о «профессиональной деформации».
Сначала они снимали грошовые апартаменты за, собственно, гроши. Вася, как человек без высшего образования и с минимальным опытом, получал мало, и все деньги они оба тратили на Джессику, которая была его на девять лет моложе и только начинала строить свою карьеру. Впрочем, двигалась она по этой лестнице явно через ступеньку, а то и две. Так что все возможные деньги уходили ей на одежду, косметику, гаджеты и транспортные расходы, чтобы она в главном городском информагентстве могла показать себя во всей красе. А непритязательному Васе по жизни хватало пенного напитка на работе и ночной благодарности в постели от любимой девушки.
Но потом всё рухнуло, и стало отчётливо видно то, что ранее закрывала ширма влюблённости. Как кризис в стране и городе залепил всем эмоциональную оплеуху, так будто очнувшаяся Джессика увидела, что её мужчина не какой‑то там витающий в облаках аскет, отдающий ей всё, что есть, а простой и примитивный недееспособный пьяница. Как у него пропала работа, а потребность пить осталась, тут же исчезли подарки и какие‑либо траты на неё. Тут же начались скандалы и различные пьяные неадекватные выходки. Другую работу Вася не искал, просто сидел целыми днями дома, пил, воровал у неё деньги, курил и пердел, пердел и курил. А как ей стало некогда ухаживать за их крохотным номером из‑за разраставшихся вместе с повышениями обязанностей, помещение превратилось в свинарник, в который не хотелось возвращаться. И идея прописаться на диване из кожзама у своего начальника уже не казалась такой уж отвратительной и гадкой.
Как весь город оказался без работы, без денег и в блокадном состоянии, Квакин Аспен превратился из гостиницы в какой‑то сквот. Да как и весь город, собственно. Кто эти люди и на каком основании они здесь живут? Почему эти странные личности не скрываясь ширяются по вене прямо при людях и находят это нормальным? Наркотики больше не преступление? А кто когда в последний раз видел полицейского? Хоть одного?
Одна хозяйка гостиницы, престарелая нимфа Агнесса Херцена, всё расхаживала по своим захарканным владениям в видавшем виды алом платье с еле вмещающим бюст вырезом и причмокивая посасывала сигаретку через мундштук. Плевать, что семьдесят пять.
Не имея возможности брать теперь с постояльцев деньги, и как будто лишившись собственного здания вместе с бизнесом, она утешала себя тем, что стала спасительницей заблудших душ. Мол, пусть эти бедные чада лучше будут умирать под моей крышей, чем в канавах. Она до последнего хотела считать, что всё контролирует. Но покровительница заблудших душ больше походила на потасканную Лилит в малобюджетном аду.
Стоило её упомянуть, как в офисе гостиничной бизнесвумен зазвонил чудом сохранившийся проводной телефон. Вот фрагмент того разговора:
– Да, она может въехать в любое время. С учётом, что у нас сейчас нет сотрудников, а вашей мадам может понадобиться помощь, а вы ещё и деньги заплатите… хоть какие‑то… я заселю её в номер, где сейчас проживает всего один мужчина. Её не смущает, что эта особь мужского пола? Wonderful! Итак, мы находимся по адресу… Да, то высокое здание с огромным граффити – это мы. Да, очень легко найти, ха‑ха‑ха, вы правы, дорогуша! Жду‑у‑у! Сучка плебейская…! – добавила она, положив громоздкую трубку винтажного телефона с крутящимся циферблатом, и прикурила одну сигарету от другой.
***
– Слушай, не одолжишь один… пять евриков? – еле выговорил заранее отрепетированную фразу пьяный Вася.
– Евро не доллар – в лес не убежит… Тебе зачем?
Фома Херцен, сын хозяйки отеля, сдружился с Василием сразу как они с Джессикой заселились. Раньше они часто проводили время втроём. Даже устроили секс втроём как‑то пьяни. А потом с глаз американки спали розовые шоры, и она увидела реальность какой она есть, без фильтров.
Фома – обычный прихлебатель. Парасит, как их называли в античных пьесах. Такие ещё дружбой обычно называют собутыльничество.
Джесс могла бы отдать всё, чтобы навсегда забыть или отменить ту пьяную ночь втроём. Каждый раз, как она вспоминала об этом, она всерьёз задумывалась о самоубийстве – настолько ей было противно.
Вася ту ночь даже не помнил.
А вот Фома помнил. И с тех пор смотрел всегда на Джесс с таким видом, будто они вдвоём, в обход Василия, знают, что он прямо сейчас мнёт её трусики у себя в кармане.
Работал Херцен где‑то в центре, даже сейчас у него всё в этом плане на мази и даже зарплату ни на цент не сбавили. По крайней мере, он так говорил. Кем он там именно работал Вася никогда и не спрашивал, а тот факт, что Фома постоянно ошивается в гостинице своей матери и пьёт за счёт Васи, вечно залитые алкоголем мозги Моржова соединить в одну линию не могли.
Про себя самого, если б кто спросил, Вася мог бы сказать, что он простой, добрый, щедрый и наивный человек.
Если бы кто спросил Фому, пока его товарища нет рядом, он бы сказал, что Моржов – просто тупой кусок говна.
– Ну, чё тебе объяснять, – промычал Вася, – сам же всё прекрасно понимаешь. Работу мне никто предоставить не может, денег нет. А кушать надо. Я же ещё один рот кормлю – у меня же ещё на руках Джессика… любимая. Считай, жена. Семейная жизнь, все дела.
– Вы же расстались, – улыбнувшись, Фома напомнил, о чём они разговаривали буквально пять минут назад.
– Да придёт эта сука! – проорал вдруг Вася и ударил волосатым кулаком по столу. – Куда, сука, денется?! Приползёт… сука… Как миленькая… сука… Сука… в общем…
– Ну, да. Всего же месяц прошёл – конечно вернётся, – усмехнулся Фома (и он усмехнулся бы ещё наглядней, если б был в курсе о планах и способах Джесс покинуть город). – Один евро, говоришь? – тут же перевёл тему Фома.
– Ага, – как бы небрежно ответил Вася, но алкоголики не умеют в такие моменты скрывать голодный огонёк в глазах.
Фома кивнул. Вытащил из кармана брюк смятую купюру. Показательно разгладил её на столе. Почти уже протянул Васе, но не дал.
– Напомни, а зачем тебе? – спросил он, вдруг как будто внезапно вспомнив, что забыл об этом сразу спросить.
– Да я это… – Вася почесал ещё оставшиеся красные полосы на щеке от ногтей Джесс. – Выпить хотел…
Фомочка молча нагнулся под стол, вытащил из саквояжа и поставил на стол бутылку сивухи с голубым оттенком. Затем ещё помахал купюрой как флажком.
Вася шумно сглотнул и стучащим об нёбо языком пролепетал:
– Бабу бы ещё. Проститутку тут одну хотел выз…
Фома жестом руки прервал его. Спрятал купюру, вытащил телефон, набрал и произнёс:
