Смерть дублера

– Не про машину. Про убийство. Про случившееся прошлой ночью и про события, которые к этому привели. Каких деталей не хватает в вашем рассказе?

– Все детали на месте. – Губы девушки вновь дрогнули, тщетно пытаясь изобразить улыбку. – Понимаете, почему я просто обязана была приехать сама, а не обойтись звонком? Сейчас мы смотрим друг другу в лицо, и вам ни за что не поверить, будто я способна на бесстыдную ложь. Разве вы… Умоляю вас! Это моя вина… Во всем, что случилось, виновата только я сама…

– Прошу прощения, – произнес Фокс, поднялся и оставил девушку наедине с так и не высказанной мольбой.

За сетчатой дверью был просторный холл с вощеным паркетом, лестницей наверх, довольно безвкусными песочно‑коричневыми обоями в золотую полоску и шестью дверями, четыре из которых были открыты, а за другими прятались стенные шкафы. В комнате слева, очень большой и битком набитой книгами, стульями, охотничьими ружьями, теннисными ракетками, горшками с геранью, гитарами, биноклями, попугаями и всем таким прочим, Фокс задержался, чтобы положить ладонь на плечо мужчине со следами пчелиных укусов, который со стаканом виски в руке наблюдал за тем, как парень с грубоватыми чертами лица азартно преследует муху, щелкая мухобойкой.

– Содой прижигал? – осведомился Фокс.

– Нет, я…

– Нанеси на укусы раствор соды.

Миновав смежную комнату, где за столом смогли бы с удобством разместиться два десятка гостей, Фокс оказался в кухне – большой, чистой, жарко натопленной и напоенной аппетитными ароматами. Миссис Тримбл ему удалось перехватить на пути от плиты к мойке.

– Ну, дорогая моя, как идут дела?

Мужчина, моющий в раковине красный редис, громко фыркнул:

– Рад слышать, что она хоть кому‑то дорога.

– Даже не сомневаюсь, Билл. Ты всего‑навсего женат на ней, и я волен обожать ее сколько мне угодно. Я уезжаю по делу.

Миссис Тримбл вонзила в Фокса свирепый взгляд:

– К обеду вернетесь?

– Постараюсь.

– Не вернетесь. Ну и голодайте…

Фокс вышел на крыльцо черного хода и, высунув голову из‑за розового куста, стал свидетелем тому, как Дэн Пейви протирает замшей капот черного кабриолета.

– Дэн! Все в порядке?

Дэн тяжело протопал к нему, что показалось довольно долгой прогулкой для такого короткого ответа:

– В полнейшем.

– Ты оставил машину на дальнем склоне холма?

– Точно.

– Убери инструменты и надень пиджак. Мы отправляемся в Уайт‑Плейнс и, может, поездим немного по округе. Срочные дела.

– Не лучше ли будет взять универсал, и…

– Нет.

– Как скажете.

Дэн повернулся к нему спиной, помахивая куском замши, но вдруг снова развернулся к Фоксу и застыл в смущении.

– В чем дело? – спросил Фокс.

– Так, пустяк. Просто вспомнилось кое‑что. Я про тот раз, когда красотка Беннетт приехала сюда, надеясь убедить вас помочь ей, но после разговора мы посадили ее в машину и отвезли в Нью‑Йорк, чтобы сдать полицейским как отравительницу собственного мужа.

– Все было совсем иначе, – покачал головой Фокс. – Ты что‑то путаешь. В любом случае сейчас речь о другом. Мисс Грант никого не травила.

– А Торпа не отравили, в него стреляли. Если верить газетам.

– Она и не стреляла ни в кого. Согласен?

– Пожалуй.

– Отлично! Если передумаю, сразу дам тебе знать.

На том и расстались. Вновь оказавшись в доме, Фокс направился наверх, в большую угловую комнату, где, помимо обычной для спальни мебели, имелись письменный стол, сейф до потолка высотой и шкафы с картотекой. Девять минут спустя, вымыв лицо и руки, почистив ногти, причесавшись и сменив рубашку, галстук и костюм, Фокс сбежал по ступеням вниз и вышел на парадное крыльцо, чтобы объявить Нэнси Грант:

– Вставайте, нам пора ехать.

 

Глава 3

 

Рослого грузного мужчину в синем костюме и черных ботинках, который сидел, откинувшись на спинку стула, упертого в стену, звали Бен Кук. Он был шефом полиции Уайт‑Плейнса. За большим столом, в сшитом на заказ сером летнем костюме из камвольной ткани, с прилизанными волосами и цепким взглядом, устроился Ф. Л. Дервин, окружной прокурор Уэстчестера. Молодой человек в белом смокинге и черных брюках, с взъерошенными волосами и налитыми кровью глазами был Джеффри Торп, а безупречно одетая и ухоженная молодая женщина по имени Миранда, чьи опущенные веки придавали ее лицу несколько сонный вид, приходилась Джеффри родной сестрой.

Миранда, чья фамилия была не Торп, а Пембертон – единственное, что ей осталось от бывшего мужа, – подняла голову:

– Ни малейшей догадки на этот счет.

– Как и у меня, – кивнул ее брат. – Люк состоял при отце больше двадцати лет, едва ли не с самого моего рождения. Не скажу, что Люк был бесконечно ему предан, но… Черт, вы же понимаете! Покладистый малый, неизменно честный и доброжелательный. И я готов спорить, что отец доверял ему больше, чем кому‑либо еще в целом свете. Так или иначе, зачем ему это? У Люка имелась отличная работа, совсем не пыльная. Быть у отца слугой – да ничего проще и придумать нельзя. Люку доводилось готовить или садиться за руль только по этим распроклятым уик‑эндам. Деньгами он был обеспечен по гроб жизни.

– Смехотворно, – согласилась Миранда.

Окружной прокурор сложил руки домиком.