Смеющийся хрусталь небосвода

– Добрый день, меня зовут Ирина, и я ваш персональный помощник. А это договор ухода, – рыжие стебельки волос качнулись в сторону бумаг.

– Ухода? – Иван Феликсович имел привычку переспрашивать, даже, когда с первого раза понимал суть всего происходящего. Это часто помогало в переговорах вырвать у клиента несколько необходимых для размышлений секунд или заставляло ошибочно не воспринимать его всерьёз.

– Да, именно так официально называется документ, который мы с вами сегодня подпишем, – подтвердила девушка. – Как мне сообщили, вы выбрали версию «Дакота‑80». – В подтверждение ее слов, покачнулись две остромордые лисички под полупрозрачной блузкой.

В памяти Ивана Феликсовича сверкнул короткий сюжет из школьных лет. На уроках истории кто‑то из учеников прознал, что Оксана Олеговна, молоденькая учительница из новых, не носит бюстгальтер. Мужская половина, возбужденная от открытия, стали завсегдатаями крайних от окна парт. Когда солнечный свет падал на преподавателя, то юношам становилось не до лекций про Отечественную войну или первые английские мануфактуры. Настоящая, пусть и небольшая, женская грудь манила, собирая полные аудитории страждущих приобщиться к знаниям. История, как предмет, вдруг, неожиданно для всех, стала популярной. Все перемещения Оксаны Олеговны по школе контролировались пытливыми подростками. Те старались занимать лучшие позиции для наблюдений и, как правило, вознаграждались за это сполна. Увы, то ли кто‑то донес, то ли учительница сама догадалась о нездоровом интересе учащихся отнюдь не к истории, но только через пару недель стиль ее одежды изменился. Вскоре у мужской половины восьмых классов и к Оксане Олеговне, и к её предмету интерес начисто пропал.

В горле пересохло, Иван Феликсович потянулся за стаканом и случайно смахнул каталог. Падая, тот неприятно ударил в колено острым углом. Это был настоящий фолиант страниц на двести. На каждой – уникальное предложение отправиться в последний путь по стопам неординарной, известной всем, личности. Так, например, у вас была редкая возможность испытать судьбу Джона Кеннеди в Далласе, проехаться известным мартовским маршрутом российского императора Александра Второго, не досмотреть спектакль как Петр Столыпин или Авраам Линкольн. На приятно пахнущих заграничной полиграфией страницах автор отлично постарался собрать громкие уходы из жизни не по своей воле. Но, если вы хотели бы поставить точку экстравагантно как, например, южноамериканский наркобарон или повторить судьбу Магеллана, и это отсутствовало в каталоге, то компания готова была разработать специальную авторскую программу. Любым пожеланиям в компании «Млечный путь» шли навстречу. Но только самым отъявленным богачам были доступны отклонения от стандартных предложений.

Что вы сделаете, узнав, что до гробовой доски (сосновой или красного дерева – это уже неважно) отделяют пара недель или месяцев? Отбросив все известные этапы для осознания этого, получим стандартный набор последних желаний: прыжок с парашютом, спуск с умопомрачительно крутой горы на скейтборде, яркое путешествие, что откладывалось каждый год из‑за кредита, рождения ребенка или мнимой незаменимости на работе.

Что изменится после вашей смерти? Ровным счетом, ничего. И это, наверное, обидно. Все так же будут белеть в небе трубы облаков, оплавленных турбинами самолетов, неумолимо сжирать плоть пространства отстраивающиеся города, рвать перепонки впервые вдохнувшие жизни младенцы, умиротворяюще петь вечную песню океаны, блудливо подмигивать голые звезды в не замусоренную смогом ночь в забытой богом деревне. Прошлое не интересно, будущее слишком далеко и слишком призрачно, и только настоящее и есть та самая жизнь. Единственная. Все скрывают, но живут настоящим и хотят оставить после себя сожаление о невосполнимой утрате. Но увидит ли прах слёзы близких? Почувствует ли их душевные страдания во время высокопарных надгробных речей?

В свои тридцать шесть лет Иван Феликсович часто думал о прошлом и уже не находил себе места в настоящем. Он сидел, сутулясь, в офисе «Млечного пути» худой, обычный мужчина выше среднего роста, со взглядом настороженного печального волка. Дополняли портрет прищуренные карие глаза, высокий лоб, большой нос, оттопыренные острые уши. Две тонкие продольные бороздки от скул до подбородка становились резко заметными при, увы, редкой улыбке, что производила впечатление внимательного и доброжелательного человека. Средней длины тёмно‑русые волосы словно подбитое крыло ворона свисали на правую сторону. Одевался он просто, и сейчас был в бордовой рубашке поло с коротким рукавом и расстёгнутым на одну пуговицу воротом, темно‑синих джинсах и черных блестящих полуботинках на толстой похожей на кусок белого сала подошве.

«Последнее желание накануне казни – обильный ужин. И уже не волнует качество еды или лишний жир на брюхе, – вдруг подумал он, машинально наблюдая за подрагивающими тёмно‑коричневыми носиками под блузкой рыжеволосой сковородки. – Недешёвый десерт в Нью‑Йорке, получается. А, впрочем, могу себе позволить! – невесело усмехнулся он про себя».

– Итак, меня зовут Ирина, и я являюсь ведущим специалистом по прощальным продуктам компании «Млечный путь», официального розничного поставщика услуг для частных лиц государственной корпорации «Россмерть», – улыбнувшись, напомнила девушка и взяла со стола одну из бумажных стопок. – Я благодарю вас за отличный выбор. Уверена, что вы высоко оцените качество нашего обслуживания.

– Простите, – не удержался Иван Феликсович, в глубине глаз на миг блеснули издевательские огоньки, – как я смогу оценить качество после смерти? Боюсь, что из канцелярии рая или ада (куда направят) затруднительно прислать анкету с обратной связью.

Ирина на несколько долгих секунд застыла, пытаясь взглядом как сканером уловить следы шутки в облике и словах Ивана Феликсовича. Однако, – и это была одна из особенностей ее клиента, – Иван Феликсович умел подавать смешное и едкое с непроницаемым выражением, и лишь немногие его друзья и знакомые могли определить (Вера всегда могла), шутит он или нет. Некоторых это сильно раздражало и даже злило, отчего Иван Феликсович, бывало, страдал, особенно по работе.

– «Человек бессмертен» – это девиз нашей организации, – голос Ирины звучал убедительно и почти торжественно, – если вы в это поверите, то унесете с собой незабываемые впечатления. Каждое мгновение вашего последнего путешествия превратится в лакомый десерт, где главным ингредиентом станет восторг. И в этом – особая ценность. Щелчок секундной стрелки, вечерний вид на зарево вулкана из окна роскошного отеля, неожиданный шаг по неизведанному ранее маршруту будут с особой четкостью восприниматься мозгом. Ваш взор будет цепляться за детали: травинка, пробивающаяся сквозь зияющую улыбку асфальта, обжигающий запах фастфуда в знойный полдень, пульсирующий ритм шумных улиц и площадей с толпами, и каждое лицо в отдельности навсегда врежутся в память. Представьте на миг, что вы обречены на пожизненное заключение в одиночной камере‑клетушке, но с вами оказалась одна‑единственная книга. Ваш верный молчаливый спутник до конца дней, до последнего вздоха. Вы обречены перечитывать ее вновь и вновь, смакуя словно шоколад каждое слово, наслаждаясь предложениями и проникаясь судьбами второстепенных персонажей, изучая потертости пуговиц на их одежде.

– Звучит так, словно я отправляюсь в увлекательный круиз, – задумчиво протянул Иван Феликсович, листая страницы контракта.

Девушка удовлетворенно откинулась в кресле, поняв, что донесла мысль. Иван Феликсович, действительно, проникся и принял из рук Ирины протянутую ему лакированную с позолотой шариковую ручку, по форме напоминавшей сигару.