Смеющийся хрусталь небосвода

– Было шестое декабря, и в этот день исполнилось пять лет компании, которой принадлежал и торговый центр. Отмечали с размахом, и не где‑нибудь, а в самом большом казино города, на Владимирском. Вино текло рекой, столы трещали под редкими закусками, женщины порхали в волшебных вечерних нарядах, мужчины щеголяли друг перед другом дорогими костюмами.

Конечно, не обошлось и без игры. Причем, для нас работали только столы для карточных игр и несколько рулеток. Все автоматы были отключены: администрация казино боялась пьяного варварства, а было нас почти сто человек. Играли на свои, но больше на пробу, смеха ради и хорошего настроения. Я тоже сделал несколько ставок в рулетку, проиграл и успокоился. Какое‑то время бродил по залу, выпивал и болтал со знакомыми и не очень. Словно крюки цеплялись за меня чьи‑то руки с выражением необъяснимой дружбы и также неожиданно пропадали в характерном для казино сигаретном смраде, которым пропитано всё: стены, сукно столов, ковры. Вечерние друзья на подобных мероприятиях утром сгорают дотла как вампиры.

Шатанье мое кончилось подле одной из компаний человек в семь‑восемь. Есть уже не хотелось, поэтому, в основном, пили и, разгоряченные, наперебой несли какую‑то ересь. Игорный зал представлял собой гудящий на все лады раздраженный пчелиный улей во время угрозы или непогоды. Но, как это бывает, даже под самым жестоким ливнем всегда образуется островок в виде тихого и сухого места. Вот и я почувствовал среди всеобщего веселья какое‑то странное беспокойство, словно где‑то случилось отклонение от заданного курса, и один из самолетов отчаянно летит наперекор приказу, бросив своих товарищей по эскадрилье. Источник моего приступа тревожности обнаружился за одним из игорных столов для игры в блэкджек. Как вы уже догадались, там играл Золотухин.

Я покинул своих временных друзей (никто и не заметил), подкрался поближе к заинтересовавшему меня овальному зеленому блюдцу и остолбенел: это был не Андрей, а совершенно другой человек. Бледное лицо его напоминало кусок свежей плоти лосося, которого обваляли в муке. Он сидел за столом, согнувшись в дугу как натянутый лук, уткнувшись в карты, а его глаза… О, нет, это были не глаза! Представьте себе два прожектора, из которых идет не свет, а два испепеляющих лазерных луча. Зрелище пугало: вместо живого человека – застывшее железобетонное изваяние, в руках – несколько карт, в которых сосредоточился весь его мир.

Он уже проиграл по‑крупному несколько раз подряд. После очередной сдачи крупье объявил Андрею, что и в этот раз ему не повезло. Тот даже не шелохнулся сначала, как будто размышляя. Через пару минут он снял с руки часы и положил на стол, предлагая в качестве ставки. Крупье только помотал головой. Толпа вокруг только росла как мелкая рыбешка, привлеченная комком разваренной пшенной каши, брошенной к месту ловли.

Я бросился искать владельца нашей фирмы, Игоря Иосифовича, оторвал его от важных гостей‑инвесторов, привел к злополучному столу. Тот в секунду осознал произошедшее, даже не потребовалось ничего объяснять. Он подсел к начальнику охраны, по‑свойски похлопал по каменному плечу и попросил продолжить веселиться вместе с остальными. Проигрыш – а проиграл Андрей прилично – Игорь Иосифович деликатно предложил возместить в честь юбилея компании. На мой взгляд, вполне разумное и уместное предложение. В ответ Андрей, по‑прежнему уткнувшись белой маской лица в зеленый бархат, попросил у Игоря Иосифовича денег на последнюю ставку. В случае проигрыша Андрей готов был пожертвовать любой частью тела.

Конечно, мы ему не поверили, да и атмосфера праздника не располагала к реалистичному восприятию происходящего. Игорь Иосифович нетерпеливо взмахнул в ответ рукой, вынул из кармана приличную сумму. Ему хотелось поскорее уладить ситуацию, а я краем глаза заметил, как невдалеке выросли две огромные фигуры охранников: Андрей стал лишней фигурой на мероприятии. Деньги ровной стопкой легли на стол рядом с Золотухиным, крупье привычным жестом обменял их на фишки. Тут к Игорю Иосифовичу подошел совладелец компании, что‑то шепнул на ухо, и они удалились. Я же вместе с остальными любопытствующими остался наблюдать за финалом, который не заставил себя долго ждать. Все произошло с ошеломительной быстротой. Однажды, на моих глазах мотоциклист на бешеной скорости врезался в машину, надеясь проскочить на уже загоревшийся красный сигнал светофора. Доли секунды отделили бытие от бездны. Пластиковый звук прыгающего по трамвайным рельсам шлема, в котором словно кусок сосиски в тесте моталась оторванная от чудовищного столкновения голова, я до сих пор не могу забыть.

Крупье объявил счет. Андрей резко бросил свои карты, они белыми брызгами разлетелись по столу. Я успел только раз моргнуть, но за это мгновенье произошло следующее.

В правой руке Золотухина блеснуло непонятно откуда взявшееся лезвие. Как потом выяснилось, он всегда носил с собой охотничий нож. Его левая кисть, ладонью вверх, опустилась на край столешницы. Взмах, и красный фонтан извергся на ближайшую колоду карт и фишки.

– Какой ужас! – по‑детски всплеснула руками Ольга. – Зачем ты такие гадости рассказываешь? – она запнулась, что‑то осмысливая. – И еще. Жалко его. Очень.

Иван Феликсович с трудом подавил едкий смешок, скрыв его за торопливыми глотками пива, лишь саркастичная улыбка мелькнула на миг и, взмахнув хвостом, рыбкой нырнула обратно в невидимое никому нутро.

– Хочешь ты или нет, но это – жизненная история, – возразил Сергей тем же ровным тоскливым голосом, и, пользуясь паузой, допил свой бокал с красной жидкостью, закусывая желтым кусочком сыра.

– Оля, пусть он закончит рассказ, – поддержал Сергея Григорий, мягко касаясь руки жены. Ольга нахмурилась, надула губы, став от этого еще милее, но все‑таки вернула мужу понимающий взгляд.

Светлана во все это время не произнесла ни слова, словно ушла в себя, не замечая ничего вокруг. Иван Феликсович подумал, что она или не слушала, или знает историю, и ей неинтересно.

– Золотухин невозмутимо, безо всякого выражения на лице, продолжил было начатое, но двое здоровых гостей уже навалились на Андрея с двух сторон, – гнусавил Сергей. – Кто‑то протянул непонятно откуда взявшееся полотенце, неумело обмотали руку и вызвали «скорую помощь». Золотухин с искаженным и по‑прежнему белым лицом сидел и бормотал что‑то вроде «долга нет». До Игоря Иосифовича донесли о случившемся, и он поскорее увез инвесторов из казино в другое место продолжать праздник. Золотухина же забрали в больницу, и больше его никто из наших никогда не видел. Его уволили, и говорили, что он снова уехал на войну.

– Что‑то я не понял, а в чем великий смысл твоего рассказа? – раздраженно протянул Иван Феликсович, почувствовав себя обманутым.

– Наркотики сгубили парня, – то ли спрашивал, то ли утверждал Григорий, поочередно переключая взгляд с Ивана Феликсовича на Сергея.

– В том‑то и дело, что нет. Андрей был обладателем поразительного недуга: он совершенно не чувствовал боли. Редкое врожденное заболевание. Потом выяснилось, – служба безопасности навела справки, – он дрался в подпольных клубах за деньги. Правда, непонятно, что доставляло Андрею большее удовольствие: сам бой, где он не чувствовал, словно под анестезией, сыплющихся на него ударов или превосходство от незнания этого факта его противником. Каждый раз он издевательски и стремительно лез напролом, не оставляя сопернику шансов. Однако, самым страшным врагом Андрея были вовсе не кулаки врагов или многочисленные переломы и травмы. Азарт – вот, с чем он не мог справиться. Это чудище жрало его с потрохами, и он оказался бессилен против него.

– Ну, прямо, Достоевский в Баден‑Бадене, только с огромными кулаками и вечно разбитым носом, – крякнул Иван Феликсович, но Сергей сделал вид, что не заметил сарказм.