Снег на кедрах

– Да.

– А как? Есть предположения?

– Нет, но прикинуть можно…

– В этом нет необходимости, – сказал Нельс. – И все же, Гораций, эта рана… В отчете вы указываете, что происхождение ее недавнее. Насколько?

– Я бы сказал, совсем недавнее.

– Совсем… – повторил Нельс. – А именно?

– Совсем недавнее, – повторил Гораций. – Я бы сказал, что он порезал руку в ночь гибели, за час‑другой до смерти. Совсем недавно, согласитесь.

– За час‑другой? – повторил Нельс. – То есть, возможно, и за два часа?

– Да.

– А за три? Или четыре? Как насчет двадцати четырех часов?

– Нет, только не за двадцать четыре. Рана была свежей. Четыре часа от силы. Но не больше, это точно.

– Хорошо, – сказал Нельс. – Ладно, он порезал руку. Не ранее чем за четыре часа, прежде, чем утонул.

– Так и есть, – подтвердил Гораций.

Нельс снова потянул кожу на подбородке.

– И последнее, Гораций, – сказал он. – Из ваших показаний я недопонял кое‑что еще. Рана на голове покойного, о которой вы упомянули…

– Да, – отозвался Гораций. – Да, рана была.

– Не могли бы вы еще раз описать ее?

– Конечно, – ответил Гораций. – Это была рваная рана около двух с половиной дюймов в длину как раз над левым ухом. Кость оказалась проломлена на площади примерно в четыре дюйма. В отверстии раны просматривалась костная ткань. Судя по всему, рана оказалась результатом удара обо что‑то узкое и плоское. Пожалуй, это все.

– Удар обо что‑то узкое и плоское, – повторил Нельс. – Именно так вы и видели, Гораций? Или же это только догадка?

– Моя работа в том и заключается, чтобы строить догадки, – не сдавался Гораций. – Видите ли, если ночью во время грабежа сторожа ударят по голове ломом, голова и будет выглядеть так, будто ее проломили ломом. Если ударят молотком с круглым бойком, то на голове останется рана серповидной формы. Рана после удара ломом выглядит как, скажем, прямые следы с V‑образными концами. Одно дело – удар прикладом оружия, и другое дело – удар бутылкой. Человек падает с мотоцикла на скорости сорок миль в час и ударяется головой о гравий – остаются характерные следы, которые не похожи ни на что другое. Так что да, вот моя догадка, основанная на осмотре покойного, – рана произошла от удара чем‑то узким и плоским. Коронер тем и занимается, что строит догадки.

– Пример с мотоциклистом весьма любопытен, – отметил Нельс. – То есть вы имеете в виду, что совсем необязательно чем‑то ударять человека, чтобы получилась столь красноречивая рана? То есть если человек натыкается на что‑нибудь… скажем, его протаскивает по гравию… значит ли это, что результатом его самостоятельного движения вперед будет рана упомянутого характера?

– Да, возможно, – ответил Гораций. – Точно сказать нельзя.

– Значит, в нашем случае, – продолжал Нельс, – рана, вызывающая сомнения, та самая рана Карла Хайнэ, о которой вы говорили, может быть результатом либо удара по голове, либо столкновения покойного с чем‑то. Так, Гораций? Выходит, оба варианта возможны?

– Нет никакого способа определить, каким образом был нанесен удар, – возразил Гораций. – Нельзя сказать, сам ли покойный ударился или получил удар. Ясно лишь одно – удар был нанесен чем‑то плоским, узким и достаточно прочным, чтобы проломить череп.

– Чем‑то плоским, узким и достаточно прочным, чтобы проломить череп. Например, планшир? А, Гораций? Как по‑вашему, такое возможно?

– Да, возможно. Если только он двигался с достаточной скоростью по направлению к этому планширу. Хотя с трудом представляю себе такое.

– А роульс? Или киповая планка на корме? Они тоже плоские и узкие?

– Да, именно, достаточно плоские. Они…

– Мог он удариться о них головой? Возможно ли предположить такое?

– Конечно, возможно, – согласился Гораций. – Да любое…

– Позвольте спросить кое‑что еще, – прервал его Нельс. – Может ли коронер определить, когда возникла такая рана – до смерти или после? Возвращаясь к вашему примеру… можно ли отравить сторожа, убедиться в его смерти и ударить бездыханное тело ломом по голове, оставив точь‑в‑точь такую же рану, как если бы никакого отравления не было?

– Вы имеете в виду рану Карла Хайнэ?

– Да. Меня интересует, располагаете ли вы какими‑нибудь сведениями на этот счет. Получил ли он сначала удар и затем только умер? Или же рана на его голове появилась уже после смерти? То есть он получил ее или, правильнее сказать, его тело получило ее после того, как Карл Хайнэ утонул. Может, он ударился головой, пока его тащили шериф с помощником?

Гораций задумался. Снял очки, потер лоб, затем снова надел, зацепив дужки за ушами, и скрестил руки на груди.

– Не знаю, Нельс, – ответил он. – Чего не знаю, того не знаю.

– То есть вы не можете определить, была ли рана нанесена живому человеку или мертвому? Правильно ли я вас понял, Гораций?

– Да, именно так.

– Но причина смерти в том, что Карл Хайнэ утонул. И в этом нет никаких сомнений, так? Я правильно понял?

– Да.

– Значит, Карл Хайнэ умер не от черепной травмы, так?

– Так. Но…

– Вопросов больше нет, – объявил Нельс. – Благодарю вас, Гораций, у меня все.

Арт, сидевший на галерее, испытывал какое‑то особенное удовлетворение, глядя на мучения Горация. Он запомнил это оскорбление – Шерлок Холмс. Помнил также, как вышел из кабинета Горация и помедлил в нерешительности, прежде чем направиться вверх по Мельничному ручью к жене погибшего рыбака.