Спасибо, что ты есть

– Я буду сопротивляться, учти.

– Посмотрим, – Марина аккуратно припарковалась у двухэтажного здания городской стоматологической клиники, – В кресле стоматолога особо никто не сопротивляется. С тобой идти или сам найдешь, кто тебя полечит?

– Идти, – после секундного колебания согласился он, – если тебе не трудно, все равно уже остатки самоуважения я к себе потерял, так хоть на деньги не разведут и не зарежут без свидетелей…

– Китайская народная мудрость гласит – «НИ СЫ», что означает: «будь безмятежен, словно цветок лотоса у подножья храма истины» – процитировала она заимствованный сетевой баян.

Лекс явно это слышал впервые, засмеялся совершенно искренне, видимо, фанатом социальных сетей он не являлся.

В двери клиники они вошли вместе, едва не держась за руки. Спустя полчаса Марина убедилась насколько нелишним было ее присутствие. Несмотря на отличное знание русского языка, Лекс был совершенно беспомощным перед лицом сервиса государственного учреждения. Банковские карты тут не принимали, пришлось Марине оплатить выставленный счет, ему сложно было объяснить, почему его ставят перед выбором – «хорошая анестезия» и «не очень хорошая анестезия», почему нужно кроме счета «накинуть врачу за его старания».

Когда бледный как смерть Лекс, шатаясь, покинул кабинет стоматолога, она передумала объяснять ему нюансы денежных расчетов, он явно не был настроен вникать в их суть. Говорить он толком не мог, видимо, врач переборщил с анестезией или неправильно ее ввел.

– Теперь точно до дома, – заявила Марина, когда они вновь оказались в машине.

– В банкомат, – промычал в ответ Лекс.

Хорошо хоть с банкоматом не возникло проблем, не спрашивая ни о чем, Лекс отдал Марине все потраченные в клинике деньги и еще попытался добавить 1000 рублей.

– Это лишнее, – она вернула ему купюру, – считайте меня волонтером, в таксисты я не нанималась.

– Ты потратила много времени на меня, – еле ворочая языком, пробормотал он.

– Все относительно, не думаю, что могла бы потратить это время на что‑то более важное для себя. Считай, тебе повезло, что этим вечером мне было нечем заняться. И потом, может быть, я лелею надежду, что кто‑то мог бы сделать для меня тоже, что я для тебя совершенно безвозмездно.

Зашелестел дождь, бросив в лобовое стекло сеть мелких капель воды, свет фонарей и фар заструился по мокрому асфальту разноцветными бликами. Запахло прибитой к земле пылью.

– Я бы мог, – будто в пустоту обронил Лекс.

До Марины не сразу дошло, что это был ответ на ее замечание.

Свернув во двор заветного дома у речного вокзала, Марина вдруг пожалела, что перед этим не сделала несколько кругов вокруг города.

– На чашку чая или кофе я могу тебя пригласить? Это не будет выглядеть пошлым? – спросил Лекс, – Я имею в виду только чай. Ну, или кофе.

– Мне пора, – вздохнула Марина, прекрасно понимая, что не сможет ограничиться чаем или кофе, – мне правда пора домой.

– Спасибо. Еще раз огромное спасибо, – поколебавшись, он все же подал ей руку вместо того, чтобы обнять ее на прощание.

Рука у него дрожала, теплое и какое‑то привычное, родное прикосновение.

– Не теряйся больше, – усмехнулась она в ответ.

Обратно до своего дома доехала на автомате. Мимолетная вспышка смысла и безрассудной радости была слишком невероятной, чтобы надолго задержаться в ее жизни. Мир снова сделался серым, понятным и пустым.

По стеклу растекались капли дождя, по щекам против всякой воли катились слезы – без причины и без смысла. Она не пыталась сдержать их. Никто не увидит, никто не узнает. Жизнь идет дальше, но потери имеют право быть оплаканы. И неважно, что ничего бы не получилось и сама мысль о том, что подобное сумбурное знакомство могло быть продолжено, абсурдна. Неважно.

Иногда невозможно врать себе.

 

Лето пролетело незаметно. Зарядили дожди, холодные серые дни, продираясь сквозь пелену промозглых туманов, текли медленно и размерено. Ничего не происходило, но перемен не хотелось. Не хотелось ничего, даже вставать с кровати по утрам.

Есть люди, которые находят что‑то красивое и хорошее в осенней сырости и увядании природы. Марина не принадлежала к их числу. Если бы ей позволяли финансовые возможности, она уезжала бы в теплые страны с наступлением сентября и возвращалась бы в конце апреля. Впрочем, сомнительно, чтобы она сочла нужным возвращаться при таком раскладе. Она с удовольствием переселилась бы в теплый климат Болиарских островов или Южной Европы навсегда.

Если бы да кабы – нет смысла думать или говорить о чем‑то, что начинается со слов «если бы». Все так, как есть, ни больше, ни меньше.

Как‑то вечером Марину пригласил на ужин старый знакомый. Подвоха она не ждала – он много лет был «второй половинкой» ее подруги. Не так давно он расстался с очередной девушкой, которых у него после затяжного романа с подругой Марины был косой десяток.

Уютное кафе, разговоры ни о чем, тепло и вдруг он все испортил:

– Ты знаешь, я всегда надеялся, мы с тобой сможем быть вместе. Ты свободна, я свободен…

Марина поперхнулась салатом.

– Дим, ты вроде не пьян.

– Ну, подожди, мы давно друг друга знаем, ты мне нравишься, почему нет?

– Я надеюсь, ты шутишь, – усмехнулась Марина, мысленно продумывая возможные пути к отступлению, – с чего ты вообще взял, что мне кто‑то нужен?

– Разве тебе никогда не хотелось нормальной семьи, детей? – с легким раздражением спросил он, очевидно успев пожалеть о начатом разговоре.

– Что в твоем понимании «нормальная семья»? Где живет твоя нормальная семья, на съемной квартире? Или нормальная семья подразумевает переезд в однушку, которую до этого я сдавала и жила на эти деньги одна? Или нормальная семья живет с родителями мужа или жены?

– Денег у меня недостаточно для тебя, да? – теперь его раздражение стало явным, – Да, я не миллионер.

– И не только. Я просто тебе не нужна, – примирительно улыбнулась Марина, – я ничего не смогу тебе дать, а ты ничего не можешь дать мне, мы не подходим друг другу, мне всегда казалось это очевидным, мне удивительно, что ты думаешь иначе.

– Миллионера ты можешь и не дождаться. Не боишься остаться одна?