Спасибо, что ты есть

Она вручила ему все ингредиенты.

– Можешь и вареники сварить, я буду не против.

– Вареники я не умею, а вот кофе…

Кофе он варить умел. Спустя двадцать минут все было готово, стол накрыт, пиджак повешен на угол двери, а они уютно устроившись на тесном угловом кухонном диване, наслаждались кофе с легким ароматом шоколада и сливочного ликера. Так близко, так спокойно. За окном заунывно гудел холодный осенний дождь. Она исподтишка разглядывала профиль его лица, точнее узкие едва заметные беловатые полоски качественных косметических швов – один тянулся от прикрытого торчащими в разные стороны волосами виска до брови, другой спускался вниз по скуле. Видимо почувствовав ее взгляд, он слегка развернулся, неловко задев под столом ее ногу.

– Тесно, да? – спросила она, не стараясь особо отстраниться.

– Я бы не сказал, – хмыкнул он, – о чем ты сейчас думаешь?

– О том, что у тебя ровная гладкая кожа и шрамы почти незаметны. Кстати, откуда они?

Машинально он дотронулся до виска.

– Авария автомобильная, это было давно, – передернул он плечами, залпом допив кофе, – кстати, спасибо за комплимент.

– Это не комплимент, это констатация факта, – улыбнулась Марина, – ты извини, если что, я не слишком тактичная особа.

– У меня четыре вставных зуба, две титановых пластины в берцовой кости левой ноги и всего одна почка. Я почти киборг.

– Кошмар…

– Извини, о таких вещах на первом свидании говорить – это дурной тон, – снова эта лукавая ухмылка.

– У нас свидание? Что же ты раньше не сказал, я бы не стеснялась ноги на тебя сложить, – с этими словами она села, перекинув через обе его ноги свои согнутые в коленях, привалившись к угловой спинке дивана, – дурной тон, он такой дурной.

Он не возражал против такой бесцеремонности, спокойно поставил на ее колено свою пустую чашку.

– Не смотрится тут. Тебе не кажется эта ситуация диковатой?

– Кажется, – с готовностью кивнула Марина, – диковатой, невозможной и вообще сном каким‑то.

Он обнял ее колени, положив на них голову.

– И мне тоже, рассказал бы кто, я бы у виска крутил долго.

– Живем один раз. Даже если не один, то в следующей жизни мы ничего об этом не вспомним. Расскажи хоть немного о себе, а то получается, что я знаю лишь твой дом и что у тебя нет одной почки и есть несколько вставных запчастей.

– Сначала ты, я о тебе не знаю даже такой ерунды.

– У меня тоже есть поддельный зуб, ты сидишь у меня дома, соответственно прекрасно видишь все сам – ни собственного дома, ни атрибутов социальной успешности, ничего, ни прошлого, ни будущего.

– Не кокетничай, у тебя же есть машина, это же показатель статуса, разве нет?

– Ах, да, забыла, могу стучать себя пяткой в грудь, доказывая что – аз есьм «апер мидл класс», – улыбнулась Марина, – так ты иностранец? Какой стороны?

– Я гражданин Великобритании и России тоже. Я вырос там и надеюсь там закончить свои дни. Здесь у меня часть семейного бизнеса, которую я закрываю. После того как завершу все дела, я уеду.

– И сколько тебе еще до завершения?

Он пожал плечами.

– Месяц, может два.

Внутри что‑то больно кольнуло. Так мало. Что такое месяц или два?

– Ты скажи, когда я должен буду уйти, я не чувствую ситуацию, я не понимаю где кончается грань приличия, – попросил Лекс, глядя на часы.

– Я не хочу, чтобы ты уходил и не хочу сводить этот вечер к сексу, хотя это было бы логично, – грустно улыбнулась Марина.

Он уткнулся в ее колени, беззвучно смеясь.

– Ты странная.

– Да, я такая, – изобразила она героиню популярного ситкома.

– Я тоже не хочу уходить, Богард вполне способен обойтись без меня несколько часов.

На кухню пришла рыжая пушистая кошка, сонно взглянула на людей на диване, потянулась и красноречиво уселась рядом с пустой миской.

– Василиса, познакомьтесь, – хмыкнула Марина, с видимой неохотой отдирая себя от спинки дивана, – ее величество надо покормить, – она осторожно освободила свои ноги, почти что домашним привычным жесток приобняв Лекса за плечи, ловко перемахнула через него, не задев, – пойдем в комнату, а то тут совсем тесно…

– Ты не куришь? – смущенно спросил Лекс, вытягивая из кармана, висевшего на двери, пиджака пачку сигарет.

– Редко, но ты кури, если хочешь, здесь или можем кальян в зале зарядить, у меня табак капучино…

Лекс тут же согласился на кальян. К кальяну нашлась бутылка Мартини.

В какой‑то момент Марина вновь почувствовала себя девочкой подростком, пригласившей к себе парня домой, в то время, пока родители пололи картошку на даче. Странно было осознавать, что она пьет Мартини, сидя на подушках в гостиной в компании едва знакомого человека, довольная как кошка и абсолютно безразличная к тому, что будет на следующий день. Она смотрела на расслабленного и по виду настолько же, как она сама довольного Лекса безуспешно пытаясь понять, что именно ее так уж зацепило в нем. В ответ просилось подростково – максималистское «все». Он отличался от всех знакомых ей мужчин, а вот чем отличался, сформулировать она не смогла бы.

– У тебя есть девушка? – спросила она, тщетно изображая равнодушие.

– С последней я расстался в тот вечер, когда ты возила меня по больницам, – почти что зевнул он, явно желая снять с нее груз возникшей неловкости, – она сообщила мне, как я неправ, мне было лень ругаться, я просто повесил трубку.

– И отключил телефон?

– Через пару дней я уехал, названивать мне в Лондон она не стала.

– То есть ты ей так и не объяснил, что все кончено? Не боишься, что она до сих пор так не считает?

– Перед тем, как повесить трубку, я ей сказал, что я устал от нее и наших отношений, по‑моему, этого вполне достаточно, – пожал он плечами, – теперь твоя очередь доложить о своих любовных приключениях.

– У меня их нет, – хохотнула Марина, я свободна аки ветер последние… – она хитро прищурилась, – энное количество лет.

– Почему? – его удивление было неподдельно искренним, наверное, поэтому она не стала переводить разговор на шутку.