Стеклянная бабочка

– Пока что даже не начинал… Просто тебе нужно расслабиться, – он поднес бокал к ее губам, дал отпить полглотка. – А теперь открой рот. Открой рот, я сказал! – мужской голос погрубел, а пальцы крепко сжали ее щеки, причиняя боль. Люда послушно разомкнула губы и зажмурилась, чувствуя, как в рот, расплескиваясь, льется тонкая струйка обжигающего напитка. Она закашлялась. – Моя умница. Глотай. – Саша склонился над ней, обдавая жаром своего тела, слизывая капельки коньяка с пылающих девичьих щек и подбородка и по‑звериному жадно целуя губы. Впрочем, совсем не долго. Последние капли из бокала были выплеснуты на пол, а мужчина уже направился в ванную комнату и вернулся с флаконом душистого масла для тела. Бокал наполнился прозрачной тягучей жидкостью, которая заискрилась над беспокойно подрагивающим пламенем свечи. Саша аккуратно поворачивал его, позволяя огню облизать хрусталь со всех сторон. Люда сглотнула, ожидая своей участи.

– Ты греешь слишком долго, – прошептала она.

– А ты слишком много болтаешь, – безразлично ответил он. – Еще одно слово, и я заткну твой болтливый ротик кляпом. – Он взял в руки бокал, капнул пару капель масла себе на запястье и отдернул руку. – Действительно, передержал… – мужские губы расплылись в ехидной улыбке. Люда содрогнулась, потому что он вдруг медленно и грациозно, как лев, скользнул на постель с бокалом в руках и прилег у ее бессовестно разведенных в стороны ног, вальяжно опершись на локоть. Его взгляд неторопливо прошелся по ее кукольно красивой, будто сердцевина экзотического воскового цветочка, киске, затем по нежной бело‑розовой звездочке ануса, и на лице появилось хищное похотливое выражение. Люда вся сжалась и задышала часто и звучно, не в состоянии взять себя в руки. Саша наклонился. Какие‑то доли секунды она чувствовала его теплое дыхание у себя на киске и его пальцы, нежно поглаживающие ее попку, а затем вдруг его шершавый горячий язык невыносимо нежно коснулся ее ануса, неторопливо лизнул, чувственно потер, слегка проник, очертил небольшой круг и скользнул вверх, заставляя ее лихорадить. Из ее губок вырвался слабый, но отчетливый возглас, а мужской язык уже осторожно погрузился в ее лоно, несколько секунд извиваясь, как змей‑искуситель, а затем продолжил свой путь вверх, обжигая тут же запульсировавший бутончик клитора едва уловимыми шелковистыми прикосновениями. Люда то ли вскрикнула, то ли звучно выдохнула, судорожно вцепилась в веревки и, напрягая каждый мускул, нетерпеливо заерзала под мужскими губами. Его рот уже накрыл ее киску полностью, осторожно вобрал в себя и пухлые губки, и бутон, засосал, заласкал языком чувствительный бугорок, а порочный, пьяный от наслаждения взгляд испепелил девушку, заставляя вспыхнуть, закрыть глаза и издать беспокойный стон. Не дав своей жертве насладиться этой игрой в полной мере, он оторвался от нее и сел на колени, расставив ноги и поглаживая свой член.

– Какая же ты сладкая… Жаль, что я не люблю отлизывать… Я люблю трахать… и, конечно, мучить… А что должна сказать моя девочка за доставленное удовольствие?

– П‑пожалуйста, отпусти… – пролепетала она, зная, что за ласку скоро придет расплата, что бы она ни ответила.

– Неправильно, солнышко… – разочарованно вымолвил он. – Не нужно лишний раз меня провоцировать… – ее мучитель протянул руку с бокалом, медленно наклонил и пустил тонкую переливающуюся в приглушенном свете ночника струйку ей на грудь, плавно огибая призывно торчащий сосок. Девушка вскрикнула и изогнулась, задыхаясь от боли.

– Так что ты должна была сказать?

– С‑спасибо, хозяин, – шепнула она едва слышно, пытаясь прийти в себя. Кожа на груди мучительно горела, но новая струйка масла уже потекла на другую грудь и на живот, вновь вынуждая извиваться и стонать.

– Я не расслышал… – вымазанные в масле пальцы Саши тронули ее сосок, томительно потеребили, покрутили, потянули и тут же упустили, проскальзывая по масляной коже. Рука накрыла упругий холмик груди, ласково растерла блестящие лужицы по лоснящейся гладкой коже, пружинисто сжала, выпустила и снова погладила.

– Спасибо, хозяин, – она зажмурилась и напряглась, чтобы взять себя в руки. В тех местах, куда лилось разогретое масло, кожа горела от любого Сашиного прикосновения, будто его руки были раскаленными, но соски предательски отзывались на его искусные ласки, пропуская электрические разряды через все тело к низу живота. Саша вылил остатки масла на гладенький голый лобок, наблюдая, как блестящие струйки сбегают у нее между ног по пухлым половым губкам, огибая розовую ягодку клитора. Он тронул ее пальцами, вымазал текучей теплой жидкостью и растер всю киску ладонью, затем осторожно ввел два пальца в ее нервно сжимающуюся розовую щелку. Как же там было тесно, мокро и горячо…

– Что должна сказать послушная сучка, когда ее трахают?

– С‑спасибо, х‑хозяин… – ее голос сорвался, Люда задрожала от охватившего ее блаженного озноба, тело отзывалось на каждое его движение: то медленные плавные скольжения, то стремительные глубокие толчки, то головокружительные поглаживания клитора. Она судорожно ловила ртом воздух, пьянея от наслаждения, теряя самоконтроль и выгибаясь, насколько это позволяли веревки.

– А если так? – Саша добавил к двум пальцам еще два, большим прижал раскрасневшийся пульсирующий бутончик, подразнил, потер, поласкал, принялся ритмично растягивать ее сочную узкую дырочку. Мышцы ее лона нетерпеливо сжимались, его пальцы погружались в медовую горячую бездну, голова девушки металась по подушке, пальцы крепко стиснули веревки, ноги подрагивали.

– Ооо… – Люда застонала в голос, задыхаясь, нервно содрогаясь, пытаясь насадиться разгоряченной киской на его руку и бессовестно вертя вымазанной в масле попкой. – Трахни меня… пожалуйста, трахни… ооо… пожалуйста, хозяин… пожалуйста…

– Чшшш… – мужская рука замерла и вдруг отстранилась, девушка беспокойно вскинула голову, пытаясь зафиксировать ошалелый от кайфа взгляд на лице своего мучителя. – Очень нехорошо… – разочарованно протянул Саша, покачав головой. – Разве я разрешал тебе кончать?

– Н‑нет… прости… прости… – Люда беспокойно дышала, внутри все так горело, что, казалось, еще одно, всего лишь одно прикосновение, и она испытает ни с чем не сравнимое наслаждение, но мужчина вовсе не собирался продолжать.

– Я разве не предупреждал тебя, что сегодня я не позволю тебе кончать?

– Ты… ты говорил, что позволишь, если я попрошу прощения… – ее бросило в жар от собственных слов. Черт, черт, черт, что она несла? Почему опять ему поддавалась, принимая его правила игры? Почему позволяла так с собой поступать?! Она на миг прикрыла глаза, чуть не плача. Желание изводило ее, выжигало все изнутри, причиняло боль, сводило с ума. Люда покусала пересохшие губы и попыталась взять под контроль дыхание и сердцебиение, но взгляд невольно притягивало соблазнительное мужское тело, обжигающая мужская улыбка, вымазанные в масле мужские руки и еще здоровенный член, который он дрочил у нее на глазах. Безумие… безумие… он когда‑нибудь сведет ее с ума… Рука Саши ускорилась, пунцовая, переполненная, влажно блестящая головка замелькала в его пальцах с умопомрачительно сексуальными развратными звуками… Затаив дыхание, Люда любовалась игрой его великолепных, напряженных мышц. Наконец на ее киску выплеснулись густые белые струи, заставляя ее вздрогнуть от остроты ощущений. Мужчина удовлетворенно выдохнул, придвинулся, плавно поводил еще сокращающимся членом по ее трепещущему, забрызганному спермой цветочку, снова будоража все ее нервные окончания…

– П‑пожалуйста… – жалобно простонала она.

Пытаясь отдышаться, весь влажный от пота, довольный и самоуверенный, Саша криво усмехнулся.

– Ты пока что ничего не заслужила, солнышко… К тому же я еще не выпорол тебя как следует…