Сто двадцать третья, на выезд!
– Муж меня избил и запер.
– Сильно избил?
– Не слабо…
– Что болит‑то?
Диалог происходит через закрытую дверь. Голос у женщины умеренно пьяный.
– Голова болит. Он по голове бил.
– Тошнит? Рвота была? Голова кружится?
– Нет. Там в голове вилка.
– Что? Я не понял? Он тебя вилкой бил?
– Да. Он мне вилку в голову воткнул. Она и сейчас там.
Все притихли. Снова немая сцена. Один из ментов присвистнул.
– Во те на!
– Чего прям вилка в голове? – недоверчиво спросил Сергей.
– Ага. Может мне ее вынуть?
– Нет! Нет! Только не вынимай! Не трожь ее даже! И вообще, возьми стул и сядь рядом с дверью. – Сергей напрягся. – Кровотечение‑то есть? Голова не кружится?
– Да вроде нет. Не пойму. Здесь темно. Только бы муж не проснулся. Он меня тогда вообще убьет.
– А он где?
– В другой комнате спит.
– Пусть спит. Ты села на стул?
– Да.
– Вот так и сиди и говори с нами. Зовут‑то тебя как?
– Катя. А дверь вы откроете?
– Откроем, Катя, не волнуйся. Откроем.
Сергей обратился к ментам, которые стояли и с удивлением слушали этот разговор:
– Службу спасения вызывайте. Дверь ломать надо. Если у нее реально вилка в голове, то это очень скверно. Смотря, куда она проникла. По идее, она уже с нами бы не говорила, если бы вилка прошила ее голову, но кто знает… Похоже, она не врет.
Пока ехала служба спасения, милиция вместе с нами толклась у дверей 3 квартиры, пытаясь выяснить, что и как происходило. Мы старались поддерживать с Катей хоть какой‑то контакт – пусть говорит, пусть ругает мужа. Главное, чтобы не молчала. Травма головы, тем более такого рода, когда в черепе инородное тело, очень опасна и чревата развитием комы. Этого, собственно говоря, мы с Сергеем и опасались.
Оказывается, Катя вместе с мужем квасили на кухне, и что‑то там кто‑то из них сказал обидное, слово за слово, и в голову Катерины полетело первое, что оказалось под рукой ее мужа – вилка, после чего мужичок удалился в другую комнату спать, а Катя решила уйти из дома, но ключи не нашла, а будить мужа не рискнула.
Служба спасения возилась с добротной дверью минут сорок. Грохот стоял на весь подъезд, да что на подъезд, на весь дом. Дверь железная, сейфовый замок. От такого грохота уже под конец операции проснулся Катин муж.
– Вы что там делаете?! Вы зачем дверь ломаете?!
Под напором болгарки дверь открылась.
На пороге в темном коридоре стоял пьяный мужик, сзади него тихонько выглядывала заплаканная Катерина.
Менты прорвались в дверь первыми. Кинувшись на мужика, они отволокли его в комнату, а мы выволокли Катерину из квартиры на освещенную лестничную клетку.
Из головы Катерины реально торчала вилка. Зубцы до основания ушли в черепную коробку в области теменной кости.
Далее следовал непечатный возглас Сергея.
Наложив повязку вокруг вилки, по возможности закрепив ее так, что бы вилка не сместилась, и запросив место на нейрохирургию, мы отправились в больницу. Всю дорогу Катя была в полном сознании и с идеальным давлением 120/80.
Уже потом специально узнала, что Катерина была успешно прооперирована, вилка вынута без последствий.
Загадочная смерть
В тот день работала я с доктором, женщиной средних лет, очень опытным профессионалом с большим стажем на скорой.
– Сто двадцать третья! У вас вызов! – заорал загробным голосом селектор.
Это нам. Диспетчера всунули мне в руки карточку. Повод к вызову: «без сознания», женщина 52 года, вызывает дочь.
«Скверно» – подумала я. Возраст молодой. Это либо инсульт с комой, либо констатация, хотя может быть что угодно, лучше, конечно, не гадать, но мозгам не прикажешь – постоянно продумываешь, что там может быть…
На всякий случай захватили с собой на вызов реанимационный набор, кислород и волокуши.
И вот мы, обвешанные аппаратурой, стоим у порога квартиры.
Я всегда обращаю внимание на то, как выглядит входная дверь в квартиру, куда нас вызывают. По ее внешнему виду можно почти с достоверной точностью сказать о том, кто там живет (пьянь, наркуши или приличные люди) и есть ли в квартире собаки (наши враги). На этот раз дверь железная, добротная, однако ручка двери валяется на полу, замок выломан, сама дверь погнута и приоткрыта. Все указывало на то, что ее взломали. Мы аккуратно, предварительно выставив вперед наш огромный двадцатикилограммовый ящик (если что, его можно метнуть в противника, а самим бежать), звоним в дверь.
Нам открывает молодая женщина.
– Проходите. Она там.
Квартира двухкомнатная. На кухне кто‑то есть, кажется, это мужчина. Нас проводят в гостиную. Там на диване лежит женщина, одетая в белую вязаную кофточку и черную юбку, на ногах белые блестящие туфли, вся такая праздничная, сверкающие серьги, макияж. Именно за макияжем мы не сразу поняли, что перед нами труп. Проверили зрачки, пульс. Нет. Зрачки широкие, пульса нет, дыхания тоже, трупное окоченение уже выражено достаточно хорошо, даже в конечностях.
Труп женщины лежал неестественно прямо на диване, в пальцах левой руки был зажат стакан с водой, а в правой – пачка таблеток валидола. Вот так труп и лежал – в одежде и со стаканом и таблетками в руках. Глаза закрыты. Ощущение было такое, что женщина просто уснула на диване.
