LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Сто двадцать третья, на выезд!

12.30. Дали обед, точнее обеденный перерыв. К этому времени я почти закончила с рецептами и начала знакомиться с подстанцией в целом и с окружающими людьми. Новое лицо всегда выделяется. Поэтому на меня обрушился просто шквал вопросов. Оказалось, что я единственная, кто к ним пришел из новеньких за пару лет… Все недоумевали: почему именно на скорую? А я и не знала, что сказать. Просто очень, очень хотелось и чувствовалось, что мне это надо, что я смогу. Сказала я тогда, что если продержусь здесь месяц, то я буду счастлива, а если полгода, то останусь навсегда. Кто‑то не то в шутку, не то всерьез мне сказал: «Беги отсюда, пока не поздно», но я только усмехнулась, а про себя подумала, что останусь здесь надолго. Народ очень приветливый, общительный. Все сразу стали объяснять как и что писать: рецепты, карты, журналы, как читать ЭКГ. Один фельдшер, с именем Валентин, притащил кипу ЭКГ‑шек. Разложил передо мной и давай тыкать пальцем и рассказывать, что тут и как. Столько информации выплеснули, что я захлебнулась в этом потоке и утонула совсем и только как‑то дико улыбалась и кивала головой, а у самой мозги вытекали…

Увидела доктора, который приезжал к моей бабушке когда‑то. Пообщались. Потом узнала свой график и очень была удивлена полусуткам по 14 часов. Подумала, а как же я домой‑то буду добираться в 11 – 12 ночи. Но махнула на это рукой, как‑нибудь доберусь. Не это важно. Важно было то, что я на скорой, я добилась то, чего так долго хотела и к чему стремилась.

 

13.40. Вызывает на себя фельдшерская бригада. Повод: сотрясение головного мозга. Коллапс. Мужчина 35 лет.

Приехали. Мальчика два дня назад ударили по голове бутылкой. Рассекли темечко. Обратился в травмпункт, где ему благополучно зашили рану и отправили восвояси. А сегодня он вдруг почувствовал себя плохо, несколько раз терял сознание, отмечает сильную головную боль, рвоту, температуру под 38. Приехавшая фельдшерская бригада нашла его заторможенным и с низким давлением около 70/40. Поставила кубитальный катетер в вену, прокапала флакон и нас вызвала на себя.

Мальчик заторможен. Давление уже подросло, но это на 500 мл физраствора, а перестанешь капать снова снизится. На темени инфицированные швы.

Берем в больницу с диагнозом инфицированная рана теменной области, сотряс и коллапс. И вот тут начинаются наши проблемы с этим мальчиком. Он все‑таки тяжелый по состоянию, поэтому запрашиваем и реанимацию, и неврологию, и гнойную хирургию вместе, но нам дают почему‑то только неврологию с общей реанимацией. Привозим в одну больницу, а там нам отворот‑поворот, потому как у них нет гнойного отделения, а рана на голове инфицирована, поэтому нельзя…

Дают другую больницу. Перевозим. Но там нет мест в реанимации, точнее, есть общая реанимация, а ему нужна нейро. У него коллапс и сопор. Пока перевозили из одной больницы в другую, ему поплохело. Прокапали еще флакон в пути. Сотряс тихонько переходит в ушиб головного мозга и, видимо, нарастает где‑то гематома, а тут уже нужна нейрореанимация. Снова перевозим в другую больницу. Там наконец‑то все есть и его берут. В силу своей неопытности я еще всех этих тонкостей не понимаю, поэтому чувствую себя идиоткой, тупо возящей каталку с парнем туда‑сюда из машины в больницу, из больницы снова в машину и опять в больницу. Но так бывает, и очень часто бывает. Теперь‑то я это знаю…

Промучились таким образом по пробкам до вечера.

 

Вечер на подстанции. Время 19.00. Вызовов пока нет. Это все‑таки спецбригада, поэтому нагрузка на нее не такая как на линии, объяснили мне коллеги. Что ж… Заварила себе доширак, села в столовой смотреть телевизор и краем уха ловить разные разговоры коллег и селектор. Постепенно начала осваиваться, небольшой мандраж, который был вначале, стал проходить, и, хотя я еще не совсем врубалась во все формальности и тонкости работы в 03, мне определенно это начинало нравиться.

Народ в 03 громкий, хохочущий, гогочущий, веселый, в этой своей синей спецформе, стетоскопы на шее, в карманах карты вызова…, бригады то уезжают, то приезжают, постоянное хождение людей, кто‑то что‑то постоянно рассказывает, что было на вызове, чем лечил и как, селектор, кричащий строгим голосом диспетчера: «Один два! У вас вызов! Двенадцатая! Вызов!». Сама обстановка: с одной стороны напряжения, с другой ожидания… Ощущение вопроса что там кроется за словами на карте вызова, что там на вызове, как там… Ощущение непредсказуемости ситуации… И я уже была частью всего этого, я стала действующим лицом во всей этой заварушке…

 

Около 20. 00 нас вызвали. Повод… Ну какой еще может быть для неврологической бригады? Конечно же «парализовало». Мужчина 58 лет. Вызывает жена. Доктор говорит, что едем не в свой район. Где это и что это я еще не понимаю. Что значит «наш район» и «не наш»? Водитель пытается объяснить, что это территориальное деление. «Не наш район» – это значит, что мы работаем за другую подстанцию. У каждой подстанции своя территория, улицы и дома, которые только она обслуживает, и сейчас нас услали довольно далеко – на территорию совсем другой подстанции. Видимо, там не было свободной неврологической бригады.

Приехали. Мужичок лежит на диване. Да, у него инсульт. Тяжелый. Возможно кровоизлияние в мозг, на что указывают некоторые симптомы. Без сознания. Кома. Слева зрачок как игольное ушко – такой узкий, справа нормальный. Давление слегка повышенное. Лицо красно‑лиловое перекошенное вправо, щека справа парусит, т. е. надувается и сдувается, как парус при дыхании. Мужик потный. Тяжело дышит. Патологическое шумное дыхание Куссмауля, или, как еще говорят, «дыхание загнанного зверя». Это я четко определила. Все‑таки теоретическая база у нас в колледже была очень сильная. Со слов жены, он прилег после ужина, заснул, а разбудить она его не смогла. И правда, со стороны можно было подумать, что спит человек, шумно во сне дышит, а вот и не сон это вовсе, а кома… И не разбудить его так просто, а может быть, разбудить его уже никогда не удастся…

Доктор протягивает мне кубитальный катетер, который я видела всего второй раз в жизни… Надо установить больному в вену, что бы был постоянный доступ. И говорит мой доктор: пирацетам ему ввести 5 кубиков на 10 кубах натрия хлорида (препарат для улучшения мозгового кровообращения, тогда у нас кроме него ничего больше и не было для оказания помощи инсультникам).

Что ж… Тщетно пытаюсь кубиталку поставить. Вены, между прочим, как канаты. Хорошие, четкие, а не ставится кубиталка. Почему? Не знаю. Но не идет она и все тут. Лопается вена. Только вроде входишь, и в один момент – бац! И все – вена лопнула, под кожей расползается гематома…

Сейчас я, конечно, понимаю, что я делала не так. Нас учили входить в вену сверху, параллельно коже, именно в саму вену, но не говорили, что лучше это делать снизу или сбоку, чуть отступая от нее и захватывая часть кожи около вены, а не напрямую в нее тыкать, а рядом около вены протыкать кожу и далее уже вести иглу в саму вену. Так чувствуешь, как попадаешь внутрь вены (сопротивление тканей прекращается и ощущаешь, будто иглой попала в пустоту), так надежнее не проткнуть ее насквозь. Эти тонкости познаешь только на практике. Увы, нас учили как‑то не так… Причем не только у меня была такая проблема. Эта проблема практически у всех новичков, кто приходит из колледжей. Почему там так учат, ума не приложу. Неужели трудно показать, как надежнее входить, что бы не насквозь.

Недовольно фыркнув, доктор забрала у меня кубиталку и сама поставила ее в другую руку. Я же начала набирать лекарство.

 

TOC