Странствующий шторм

_____3_____

 

май – август 1994 г.

 

Медленно, точно ниндзя на задании, я продвигался к своему месту по проходу между столами с желтыми лакированными столешницами. Первая парта у окна. Ныне оккупированная.

– Сюр‑приз, – по слогам произнес я и, склонив голову на бок, в упор посмотрел на Ёсиду – увлеченного обедом полноватого парня с короткой каскадной стрижкой, обрамляющей широкое овальное лицо. Он поглощал лапшу так осторожно и отодвинул коробочку бэнто ^[22] так далеко от края, что не оставалось сомнений: все эти меры были призваны уберечь его черный форменный пиджак, расстегнутый на одну верхнюю пуговицу.

– О, Араши, уже поправился? – мельком взглянув на меня, Ёсида вернулся к своему занятию.

– Да, – я прислонился к краю стола, – скоро соревнования: некогда болеть! Приятного аппетита, Ёсида‑кун. – я сложил руки на груди и обвел взглядом полупустой класс. Несколько группок, расположившись у стены, как и Ёсида, поглощали обед, трое на заднем ряду – готовились к уроку, остальные… были где‑то еще.

– Спасибо, – ответил Ёсида, не отрываясь от маринованных овощей.

– Араши‑кун, ты как здесь?! – Исикава, вошедший в класс в сопровождении Сасаки, уставился на меня.

– Забрал справку и пришел!

– С выздоровлением, Араши‑кун! – улыбнулась Сасаки.

– Араши, ты что‑то хотел? – Ёсида, расправившись, наконец, с едой, недоуменно воззрился на меня.

– Сесть на место. – я ответил долгим взглядом на недоумение Ёсиды.

– Так это… – Ёсида почесал затылок и гаденько улыбнулся. – Теперь я здесь сижу.

– Ты сидишь сзади, – не разрывая зрительного контакта с оппонентом, я наклонился и понизил голос, – а это – мое место.

– Было. – Ёсида вскинул голову и сощурился. – Икэда‑сенсей разрешил мне пересесть.

– Пока Араши‑кун не вернется… – слабо протянула Сасаки.

– Я вернулся, придется тебе переехать. – я сжал губы в подобии улыбки и взглядом прочертил линию от первой до последней парты.

– А если нет? – с вызовом бросил Ёсида.

– Я помогу. С переездом. – тон в тон сказал я.

Я снял с плеча сумку и положил ее на стол, предварительно отодвинув пустое бэнто. Затем, подхватив указательным пальцем правой руки черный портфель, висевший на крючке сбоку, двинулся к последней парте.

– Положи на место. Живо, – сталью в голосе Ёсиды можно было рассекать яблоки.

– Я и кладу, – не замедляясь ни на шаг оповестил я.

– Ребят, вы чего? – нервно хохотнула Сасаки. – Это же просто парта…

– Не просто… – напряженно сказал молчавший до этого Исикава.

Дойдя до цели, я аккуратно опустил портфель на стол.

– Вот и всё, – я обернулся. – Не благодари.

– Совсем охренел, Араши?! – Ёсида медленно поднялся и вышел из‑за стола. – Повторяю еще раз: Я. Больше. Там. Не. Сижу. – сверкнув взглядом, он схватил мою сумку и отправил в полет по проходу. С ноги. Как футбольный мяч. Голоса смолкли. Только что вернувшаяся в класс большая копания учеников застыла в дверях. Время провисло, как старая резина. А воздух впервые в истории обрел свойство проводить электричество.

Горячая волна в груди выросла с башню Фукуока и затопила разум. На картинке перед глазами Ёсида повторил траекторию моей сумки. Я сделал глубокий вдох, отряхнул сумку от пыли и, не разрывая зрительного контакта, медленно двинулся к Ёсиде.

– На крыше. После уроков. – тихо, но разборчиво для задних рядов, сказал я. – Кто победит, того и место.

 

***

В четыре часа мы поднялись на крышу. Ветер раскачивал провода, играя в прятки с самим собой. Он скользил в пышных кронах деревьев, то и дело цепляясь за ветки. Облака, похожие на чернильные кляксы, кочевали по небу, мало задерживаясь на одном месте. Посмотреть нашу драку пришел весь класс. Сложив все портфели в одну кучу у глухой стены, они встали у заграждения полукругом. Парни делали ставки. Девчонки жались друг к дружке. Двадцать пар жадных глаз были устремлены на меня и Ёсиду.

Сняв черные форменные пиджаки, мы положили их на «сумочную» кучу. Туфли поставили там же, у подножия «горы». Расстегнув воротники белых рубашек на две пуговицы, принялись за манжеты. Засучив рукава по локоть и вытащив на верх чуть помятые полы, мы встали в центр площадки. Распустив тугой низкий узел, я собрал волосы в конский хвост.

– Ну что, Араши, готов весь год на задворках просидеть?! – осклабился Ёсида.

– Мне не придется.

Ветер трепал мои волосы. Терзал края наших рубашек. Норовил забраться под длинные, плиссированные юбки девчонок. Мы с Ёсидой прожигали друг друга взглядом. Оба были чемпионами класса по игре в гляделки. Личный рекорд – три с половиной минуты. Не моргая. К нам подошел Исикава и взмахнул рукой. Бой начался.

Мы кружили по крыше. Не сводя друг с друга глаз. Периодически делая выпады. И уклоняясь. Мы кружили. Вот Ёсида пропустил удар по ноге. Вот я уклонился от удара в плечо. Вот Ёсида уклонился. А я пропустил ощутимый удар в бедро. И следом – в плечо. Отшатнулся. Но устоял. Должен был устоять. Ёсида не устоял. Удар пришелся в ребра. Сверкнув почерневшими глазами, он атаковал ногой. Я поставил блок. Пять лет боевой школы против полутора годов клуба. Следующий удар задел меня по касательной. Теперь ногой атаковал я. Ёсида шатнулся. Но устоял. Он сделал выпад рукой. Я блокировал удар. Провел захват и бросок.

Ёсида приземлился на спину. В миг подоспевший Исикава склонился над ним, что‑то говоря. У меня шумел в ушах… то ли ветер, то ли адреналин.

– Победил Араши! – выпрямившись объявил Исикава.

Кое‑как поднявшись, Ёсида кивнул в знак согласия. Я посмотрел вокруг. Одноклассники также стояли полукругом, только теперь теснее. В их застывших, съеженных фигурах чувствовалось дрожание струны, готовой лопнуть в любую секунду. Глаза наших добровольных зрителей были полны удивления зайца, нежданно столкнувшегося с лисицей. Я действительно победил. Но… лучше бы проиграл.

***