Сведенные судьбой

Время было благосклонно к Себастьяну. Он оставался красивым мужчиной, стройным и элегантным. Его волосы темного золота теперь слегка серебрились на висках. Лев зимой, которому никто не осмелился бы перейти дорогу. Зрелый возраст добавлял его образу холодной, резкой властности, впечатление человека умудренного и опытного, которого редко, если вообще когда‑нибудь, возможно обвести вокруг пальца. Однако если что‑то развлекало или трогало Себастьяна, у него на губах появлялась улыбка, сияющая и неотразимая.

– О, это ты! – слегка удивился он, словно не ожидал оказаться на коленях на ванном коврике с женой в объятиях. – А я уже приготовился совратить невинную служаночку. Ты‑то ведь у нас крепкий орешек.

– Можешь совратить меня, – с готовностью отозвалась Эви.

Муж улыбнулся. Сияющие глаза обежали ее лицо. Он убрал с него вьющиеся пряди, которые искрились разными оттенками красного, начиная с рубинового и кончая нежным абрикосовым.

– Любовь моя, я пытался сделать это целых тридцать лет. Но, несмотря на мои нескончаемые усилия… – Страстные губы запечатлели поцелуй на шее. – …У тебя сохранился все тот же невинный взгляд стыдливой девушки, сидящей у стеночки на балу, с которой мы тогда сбежали от родителей. Ты не могла бы постараться выглядеть чуть‑чуть более пресыщенной? Лишенной иллюзий? – Себастьян тихо засмеялся, оценив ее попытку, и поцеловал в губы, на этот раз поддразнивая, крепко прижимая к себе, отчего пульс у нее забился чаще.

– Зачем ты искал меня? – ослабев, спросила она, отклонив голову, когда его губы коснулись ее щеки.

– Я только что получил новости о твоем сыне.

– О каком из них?

– О Габриеле. Случился скандал.

– Почему он твой сын, когда ты им доволен, и становится моим, как только сделает что‑нибудь дурное? – спросила Эви, пока муж, освободив ее от фартука, начал расстегивать лиф платья.

– Так как я родитель, полный добродетели, – сказал он, – совершенно логично, что вся его безнравственность идет от тебя.

– У т‑тебя было именно такое прошлое.

– Разве? – Теперь Себастьян неторопливо ласкал ее. – Так это я безнравственный? Нет, лапушка, этого не может быть. Я уверен, это ты.

– Нет, ты, – решительно заявила супруга. Дыхание участилось, когда его ласки стали более настойчивыми.

– Хм. Этот вопрос нужно разрешить сейчас же. Я отнесу тебя прямиком в постель.

– Подожди. Расскажи о Габриеле. Скандал имеет какое‑то отношение к… этой женщине?

В обществе циркулировали слухи о связи Габриеля с женой американского посла. С самого начала Эви тяготилась таким положением дел и надеялась, что увлечение окажется мимолетным. Минуло два года.

Подняв голову, Себастьян посмотрел на герцогиню и слегка нахмурился:

– Он умудрился скомпрометировать дочку графа, одну из Рейвенелов.

Сдвинув брови, Эви обдумывала услышанное. Имя показалось ей знакомым.

– Мы встречались с этой семьей?

– Меня представляли старому графу, лорду Трениру. Жена у него дама взбалмошная и пустая. Ты однажды виделась с ней на выставке цветов и, кажется, перекинулась парой слов о коллекции орхидей.

– Да, припоминаю. – К сожалению, графиня не понравилась Эви. – У них есть дочь?

– Две дочери. Близнецы. В этом году у них первый сезон. Кажется, твоего сына‑идиота застукали в ситуации in flagrante delicto с одной из них.

– Он следует по стопам своего отца.

Сделав обиженный вид, Себастьян изящным движением поднялся сам и поднял супругу.

– Его отец никогда не попадал в подобную ситуацию.

– Разве что в ситуацию со мной, – чопорно напомнила она.

Себастьян засмеялся:

– Это правда.

– Что в точности означает in flagrante delicto?

– Буквальный перевод с итальянского – «на месте преступления». – Легко подхватив Эви на руки, он добавил: – Полагаю, доказательств было предостаточно.

– Так что насчет с‑скандала? А Габриель, и эта девушка, и…

– Пусть весь мир подождет, – решительно заявил Себастьян. – Я собираюсь совратить тебя десять тысяч раз. И в этот раз хочу, чтобы ты обратила на меня внимание.

– Да, сэр, – кротко согласилась она и обвила руками мужа за шею, пока он нес ее в спальню.

 

Глава 1

 

Лондон, 1876 год.

Двумя днями ранее

 

Леди Пандора Рейвенел скучала.

Ужасно скучала.

Лондонский сезон тянулся, и не было ему конца. Предстояло вытерпеть четыре месяца балов, суаре, концертов и ужинов до того, как парламент уйдет на каникулы, а знать с семьями займет свои деревенские гнезда. Оставалось еще по меньшей мере шестьдесят ужинов, пятьдесят балов и бог весть сколько суаре.

Она просто не выживет. Безвольно опустив плечи, Пандора откинулась на спинку стула и оглядела заполненный бальный зал. Здесь присутствовали джентльмены, одетые формально – в черное и белое, офицеры в мундирах и парадных сапогах, дамы в шелках и тафте. Зачем они все здесь? Что нового они могли сообщить друг другу после череды балов?

Худший вид одиночества, угрюмо подумала Пандора, – это когда человек находится в центре ликующей толпы, а ему совсем не весело.

Где‑то там, среди вальсирующих пар, ее сестра близняшка танцует в объятиях воздыхателя, полного надежд. И хотя Кассандра, как и Пандора, тоже считала сезон времяпрепровождением глупым и праздным, с большей охотой играла в эти игры.

– Почему бы тебе не пройтись по залу, не поболтать с кавалерами? – спросила Кассандра в самом начале вечера. – Это лучше, чем сидеть, забившись в угол.

– Нет, не лучше. По крайней мере когда я сижу в стороне, то могу думать об интересных вещах. Не понимаю, как тебе часами удается выносить это докучливое общество.

– Здесь не все докучливые, – запротестовала Кассандра.

Пандора бросила на нее скептический взгляд: