Таежное смятение чувств. III. Полет
– Так я и думал, – сказал Серж с досадой, – сифон!
– Что? – не поняла Маша.
– Сифон! – поморщился проводник. – Как под умывальником или раковиной! В сухую погоду проход пересыхает, и нужно проползти парочку метров под стеной, но после дождей все заполняется водой. Ты плавать, Машенька, умеешь?
В нерешительности глянув на завихрения темной воды, с силой утекающей под гранитную стену, Маша кивнула и ответила:
– Умею…
– Тогда проблем не возникнет. Раздевайся! – принялся Сергей разматывать свой мешок, достал два прозрачных пакета и фонарь, тут же его включил и поставил недалеко от воды. – Ну, и чего стоишь? Раздевайся, говорю! – снял он деловито с себя куртку, стянул через голову водолазку и майку.
– З‑з‑зачем раздеваться? – начала вдруг заикаться Маша. – А что, без этого нельзя обойтись?
– Ты же не поплывешь в одежде? – хмыкнул Серж. – Вся вымокнешь насквозь! Пройдем мы сифон голышом, а одежду сложим в непромокаемые мешки. – Раздевайся…
В шоке глядела Мария на обнажающегося мужчину. Понимала она, что неприлично это, что ей следовало отвернуться, но не могла отвести взгляд от его крепкой задницы, белым пятном выделяющейся на фоне загорелой спины. Она так давно не видела голого мужика, не находилась так близко, что невольно ее охватило желание. Она сама умом этого не хотела, а ее сущность хотела.
Тем временем Сергей закончил упаковку своих вещей в пакет и маленьким насосом откачал из него весь воздух.
– Долго тебя еще ждать? – спросил Серж нетерпеливо, уставив руки в бока, как на показ, выставив свой стручок. – Время идет, а его у нас и так в обрез…
– Ну, ты хотя бы отвернись! – произнесла неуверенно Маша, попыталась взять себя в руки.
– Ага! Может, мне вовсе уйти назад? – раскрыл Серж сердито пустой пластиковый пакет. – Быстро складывай вещи сюда. Время идет, а то мы не успеем к твоим мышкам.
Строгое и недвусмысленное напоминание о предстоящем исследовании вернуло ей утекшую неведомо куда уверенность. Решительно расстегнув молнию на куртке, она стянула ее с себя. Когда все вещи и обувь были аккуратно сложены в пакет, на девушке оставались только трусики и бюстгальтер.
Маша зябко перетаптывалась по холодному полу босыми ногами и вопросительно смотрела на своего проводника.
– Чё застыла? – горели нетерпением глаза Сержа. – Снимай все с себя, я же тебе говорил…
– Не, так я поплыву… – протянула Мария и не вопросительно, и не утвердительно. – Не сниму!
– Хватит мне капризов, я тут главный! – расстегнул Сергей профессионально застежку на ее лифчике и сорвал его вниз. – Не, ну ты посмотри на эту упертую…
– Ты чего, а? – прикрыла грудь руками и возмутилась Маша, но мужские руки уже тянули вниз по бедрам ее трусики. – Ой‑ой‑ой! – стояла и хлопала она обалдевшими ресничками.
В какой‑то миг лицо Сергея оказалось практически меж ее двух неловко расставленных ног, и Машу всю обдало жаром.
– Серж! – вскрикнула возмущенно она, приподнимая ножку, чтобы трусики оказались не на земле, а в его руках. – Ты что, совсем дурак?! – отпрыгнула она назад, стыдливо прикрываясь руками. – Это же уже полное скотство!
«Черт, он все видел!» – пронеслась мгновенно в голове Маши догадка, заставившая ее моментально возбудиться.
По всему телу Марии пробежала сильная дрожь. То ли от холода, то ли от внезапного возбуждения. Последнего она и боялась больше всего, потому что знала, что не сможет с ним совладать. Стоит только мужику начать, как она тут же сдастся ему.
– Первым плыву я с пакетами. Нырну, ждешь пять секунд и ныряешь тоже. Вода холодная, будь готова. Сифон мал, в длину всего метра два. По правую сторону несколько выступов. Отталкивайся от них и двигайся вперед. Главное – не паникуй. Все понятно?
– Да‑да, – ответила Мария, дрожа.
– Ну, пошли, – схватил Сергей пластиковые пакеты с вещами, и, толкнув их вперед, исчез в темном жерле сифона.
– Черт… – пробормотала Маша, подходя к проему.
Потрогав кончиками пальцев ноги мутную воду, девушка резко отдернула их. Вода оказалась ледяной. Где‑то впереди переливался электрический свет. С той стороны Серж светил ей фонариком. Не так уж и далеко стоял он. Надо идти. В конце концов, она когда‑то занималась закаливанием. Маша нагнулась над водой, решаясь на отчаянный рывок.
«Дура, надо было с собой резинку для волос взять», – подумала она запоздало, заставила себя нырнуть в холодную бездну.
Тело скрутила судорога. Она почувствовала себя замороженной в огромном куске льда. Воздух, запасливо набранный в легкие, вмиг вырвался наружу, и Мария чуть было не хлебнула воды.
– Черт! Черт! – стучали ее зубы.
Превозмогая колющуюся боль в мышцах, Мария продвинулась немного вперед, нащупала рукой небольшой выступ на стене, зацепилась и рванулась на свет что было сил.
Что‑то сильно ударило ее по левой лопатке, а потом вдруг две теплые руки подхватили под мышки и рванули вверх.
– Черт! Черт! – колотило девушку так, что зуб на зуб не попадал и голова совершенно ничего не соображала.
Вокруг нее что‑то происходило. Она слышала далекий голос, ощущала приятное тепло то на спине, то на животе, то на бедрах. Голову словно сдавило мягкими клещами, и ее сознание ненадолго отключилось. Очнулась Маша от приятной неги.
Было удивительно тепло и сладко. Только ужасно мерзли ноги. Осознание того, что происходит, пронзило ее, словно игла. Она сидела на коленях у Сергея. Вернее, даже не на его коленях. Ее попа прижималась к его животу, а сильные бедра мужчины сдавливали ее с боков. Одна его рука жадно ласкала ее грудь, а палец второй руки скользил между ног, добывая из ее недр возбужденную влагу. Между ягодиц она ощутила что‑то горячее…
– Тебе уже лучше? – промурлыкал над ухом тихий голос. – Бедная моя, совсем замерзла. Я тебя согрею, не переживай!
– Серж! – хотела возмущенно вскрикнуть Мария, но вышло у нее это как‑то ласково и даже призывно.
Маша поняла, что проиграла эту битву. Сопротивляться она уже не могла. Жаркий вздох удовольствия предательски сорвался с ее губ, а руки сами стали гладить бедра мужчины…
Глава 4. Рукокрылые
«Я хочу его! К черту все! Я хочу!» – думала Маша, и в этот самый момент что‑то большое пронеслось буквально в нескольких сантиметрах от ее лица и исчезло во мраке.
– Твою мать! – выругался Сергей громко над ее ухом. – Так и заикой можно остаться!
