Таежное смятение чувств. III. Полет
Прихватив бутылку с коньяком, Боря вышел на кухню.
– Пелагея Алексеевна, позвольте мне внести мой вклад в наш ужин! – поставил парень на стол бутылку.
После получасового застолья, когда они успели обсудить все вопросы с его проектом, их разговор сам по себе свернул на житейские проблемы. Спиртное раскрепощало и давало им возможность открыто говорить о тех самых вещах, о которых обычно предпочитают стыдливо и скромно умалчивать.
– Мне, Зимин, – посмотрела Пелагея ему прямо в глаза, – Виктория Игоревна Шатова вскользь упомянула, что за тебя просила ее давняя подруга. Кто она тебе, если не секрет…
– Она, Пелагея Алексеевна, мой лучший друг! – постучал парень задумчиво вилочкой по тарелке.
– Она, конечно же, Зимин, намного старше тебя! – предположила тут же Краснова. – Судя по тому, что она дружна с Шатовой, которая несколько старше меня!
– Вы правы, Пелагея Алексеевна!
Понизив голос, женщина произнесла:
– И вас связывает не только дружба, но и…
– Да, не только дружба… – потер Борис скулу, выдержал паузу и не сразу ответил. – Мы с ней…
Выпив еще по рюмочке, они некоторое время думали каждый о своем. Краснова еще раз убедилась, что в их непростом мире без поддержки сильных и влиятельных особ далеко не уйти, хорошей карьеры не сделать. Вот и у ее соседа имеется баба, которая следит за его жизненным ростом, вовремя приходит на помощь, устраняет с его пути ненужные препятствия.
– Выпьем, Зимин, – подняла Пелагея рюмку, – за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями! И переходим на «ты» со всеми из этого вытекающими…
О том, что и из чего вытекало, Борис быстро догадался. Они выпили и поцеловались. Поцелуй задержался, замер на губах у Поли. Молча они стояли, крепко обнявшись, смотрели друг другу в глаза. Женщина провела ладонью по его щеке и тихо улыбнулась.
– У тебя или у меня? – спросила она.
– Лучше у меня… – ответил он.
Быстренько прибрав со стола, женщина вынесла остатки ужина на кухню, сполоснула посуду. Зашла в комнату соседа, скинула с себя халат. Прикрыв глаза, она захотела расслабиться, забыться и попробовать испытать знакомое ей чувство оргазма.
То, что случилось с нею, повергло ее в шок. Долго не могла Поля прийти в себя, тяжело дышала, едва слышно произнесла:
– Боже! Что это было? Что? У меня такое впервые!
Никогда еще в жизни Пелагее не было так хорошо. Ни один ее партнер еще не доставлял ей столько удовольствия. Ее всю пробило током, ее выворачивало, ее выгибало, стонала она и кричала от овладевших ею сладостных чувств.
– Ты хоть понимаешь, Зимин, что ты наделал? – повернулась она к нему лицом, смотрела прямо ему в глаза. – Я же больше после тебя не смогу лечь в одну постель с ним. Меня тошнит от его стареющего тела, от гнилостного запаха изо рта, от полного неумения доставить женщине радость…
За толстенным стеклом круглого иллюминатора слепил глаза сияющий металлический блеск почти космического для их огромной высоты солнца. Будто рафинированные головки, плавающие ледяные торосы незаметно менялись, трансформировались.
Огромные воздушные льдины ярко сверкали закругленными вершинами на бесконечном океане застывших внизу облаков…
Вернулся Владимир, кинул на них удовлетворенно успокоенный взгляд, уселся в кресло, устало скрестил руки на груди, прикрыл веки, глубоко задышал носом. Лицо его сразу стало отрешенным и глубоко спокойным, каким оно порой бывает в моменты отдыха у несильно обремененных постоянными заботами людей.
Шатов быстро задремал или же хотел задремать после усталости всех суетных волнений, аэродромного ожидания и томительных разговоров, до которых он был не особо мастак.
«Слева от меня сидит мой законный муж, – посмотрела Поля на умиротворенно дремавшего Шатова. – Справа от меня сидит человек, которого я люблю больше всего на свете. И как же я хочу от него родить! А он даже не догадывается о моих чувствах! Или догадывается? Он же тоже раньше неровно в мою сторону дышал! А потом он сошелся с Шатовой. Виктория Игоревна тоже была хороша. После смерти мужа Николая Кузьмича, моего любовника, открыто жила со студентом‑практикантом. И ничего! И хоть бы хны! Родила от Зимина дочь Катеньку и счастлива».
По узкому проходу с тележкой впереди себя продвигалась одна из двух воздушных фей, предлагала она прохладительные, заодно вместе с ними и всякие слабо и сильно горячительные напитки.
– Будешь? – покосилась Пелагея на Зимина.
– Мне коньячку! – кивнул головой Борис.
Выпили, закусили карамельками. Женщина оглянулась на мужа, тот крепко спал. Не иначе как, когда Шатов прогуливался до туалета, заглянул он к стюардессам и выцыганил для себя дополнительную порцию спиртного. Тяпнул мужик и сладко дрыхнет…
– А скажи‑ка мне, студент‑практикант, – прищурилась Пелагея и дотронулась до плеча Зимина, – когда это тебе в голову пришла эта поистине бредовая идея со станками с ЧПУ?
– Ну, почему же сразу и поистине бредовая? – подернул Борис неопределенно плечом. – Ты еще не знаешь, милая девушка, как эта штука может нам всем помочь! Если мы все правильно сделаем и у нас это дельце удачно выгорит, ты свой плановый отдел, Полюшка, поменяешь на мягкое кресло главного инженера завода, а то, может быть, и директором вашего завода можешь стать!
– Твоими устами, Зимин, да мед бы пить! – почесала Пелагея в задумчивости скулу. – Заманчиво, черт! – моргнула она.
По правде сказать, она и начальником планового отдела чуть больше полугода работает, месяцев восемь всего‑то.
А за истекший год она уже вторую должность меняет. Не было бы счастья, да несчастье помогло, подтолкнуло события.
После смерти главного инженера завода Шатова у них пошли подвижки. Прежний главный технолог пошел на должность главного инженера. Несмотря на то, что Пелагея Краснова числилась в любовницах у ее мужа Шатова Николая Кузьмича, Виктория Игоревна Шатова рекомендовала на должность главного технолога завода именно ее, Пелагею, а не кого‑то другого.
Не стала ей подло мстить. А ведь могла! Да еще и как! Директор завода Савельев с давних пор был в Викторию Игоревну влюблен. Виктория Шатова крутила и вертела Павлом Андреевичем, как хотела. Вскоре они и вовсе поженились…
А месяца через четыре, после защиты диссертации, Вика, Виктория Игоревна, перешла в политехнический институт и возглавила там учебный отдел. А на свое место посадила ее, Пелагею.
