Тайна булгарских подвесок
– Хм… ну‑у‑у, в парке, там утки…
Эля не успела произнести ответ до конца, как мать и отец, не выдержав, добрались до своего чада и наперебой стали тормошить, обнимать, целовать. Она опешила ещё больше, постаралась затихнуть и не двигаться.
– Так, давайте подождём с эмоциями. – Полицейский принялся отстранять обезумевших от счастья родителей от школьницы. Когда те успокоились, снова спросил девочку. – Ты одна гуляла?
– Одна, – ответила Эля и исподлобья посмотрела на окружающих. Захотелось исчезнуть и не видеть устремленных на неё глаз.
– Ну, хорошо, пусть врач тебя осмотрит, и тогда отправим с родителями домой, – подбодрил полицейский.
Удостоверившись, что с ребёнком всё в порядке, родителей и Элеонору отпустили. Дома начались новые расспросы:
– Детка, почему ты ушла? – Татьяна Игоревна держала дочь на коленях и гладила по голове.
– Мы же волновались, – поддержал бывшую жену Виктор Семенович.
– Скучно сидеть в школе, – через несколько минут молчания выдала Эля.
– Ну как так? Не подумала о том, что тебя будут искать? – не унималась мама.
– Выставила нас перед классом и учителем полными идиотами, – добавил отец.
– А вы как могли? – тут маленькое создание, что мирно принимало ласки, превратилось в настоящую фурию. От неожиданного протеста родители переглянулись. – Как вы могли разойтись, а?
– Дочка, это тебя не касается, это наши взрослые дела, – пролепетала мама.
– Да. Мы ведь с тобой видимся, – закивал отец и погладил по рукам и родной светлой макушке.
– Мы с папой, несмотря на развод, любим тебя и никогда не бросим, – мягко продолжила Татьяна Игоревна.
Эле оставалось поверить в эти слова. С детской наивностью втемяшила в голову идею, что для воссоединения родителей она должна быть лучшей – везде и во всём. И тогда через любовь к ней они снова станут парой.
Дальше жизнь Эльки складывалась благополучно. По крайней мере, так казалось со стороны. Престижная школа, уроки музыки и танцев, изучение языков, особенно английского. Мало кто замечал тоскливое состояние девочки, да и к тому времени она научилась маскировать эмоции, даже Татьяне Игоревне не всегда удавалось разгадать, что таит в своей душе дочь. Не убегает из школы, отличница, книжки читает – вот и прекрасно. А что язвит иногда, так это от недостатка мужского воспитания. Растут же как‑то дети у других разведённых пар, и Эля вырастет.
Со временем отсутствие отца в семье перестало беспокоить девочку. Начался подростковый возраст и поиски своего места в мире. В последние годы она увлеклась темой экологии и участвовала в волонтёрских проектах от школы. Даже думала о том, как откроет компанию по производству экотоваров для дома. Поделилась идеей с отцом.
– Наивными фантазиями сыт не будешь, – ответил Виктор Семёнович и предложил дочери поехать в лагерь для талантливых подростков. – Место престижное, туда просто так не попадёшь. Езжай, развеешься, друзей умных заведёшь. Заодно поучишься бизнесу, начнёшь прибыль и убытки различать и трезво оценивать будущее. Элеонора, подумай, пожалуйста, о том, что мода на эко может пройти, а стоматология всегда прокормит. Зубы людям будут нужны всегда, хотя бы даже для красоты.
– Па, говорила же: не хочу быть дантистом. Ни малейшего интереса к этой профессии. – Дочь заглянула в глаза взрослого с надеждой на понимание.
– В медуниверситете не только на врачей учатся, там и связи полезные нарабатывают, и женихов находят, – подмигнул отец, а Эля закатила глаза.
– Ок! В лагерь поеду. Всё же лучше, чем с вами на даче тусить. – Девочка взглянула на удивленное лицо родителя и рассмеялась: – Да, ладно, па, я знаю все твои правила. Обещаю быть примерной и в истории не влезать.
– Знаю, поэтому и напоминаю про приличия и здравый смысл. Никаких больше историй, как тогда, когда ты с мальчиками из класса побежала по весеннему тонкому льду Казанки. На спор. К счастью, полицейские вас заметили с моста и вывели на берег.
– Можно подумать, в детстве ты не делал бабушке инфарктов! – Эля, как маленький манипулятор, умело перевела стрелки.
– Элеонора, – погрозил отец. – Ты – девочка. С тебя другой спрос.
«Ну, конечно, девочки должны то да сё, чтобы их любили. А мальчики и сами по себе хороши». – Эля молча покивала, выказывая согласие, так как не чувствовала желания выслушивать родительские наставления в пятисотый раз. В ней уже созревала полноценная личность, способная решать самостоятельно.
В лагере она сразу же назвалась Элей – не может девочка в полтора метра ростом быть степенной Элеонорой. Не вязалось громоздкое имя с подвижностью и лёгкостью тела.
При разделении на отряды Эля сразу заметила в толпе высокого стройного парня. Мальчишки его возраста часто бывают несуразными. Тело меняется, отдельные его части не поспевают за другими. А этот выглядел вроде ничего. Длинноногий, но при этом складный, не мускулистый, но и не хлипкий. Тёмные волнистые волосы доходили до плеч. Оливкового цвета глаза и пушистые ресницы привлекали внимание, но Роб делал вид, что не замечал повышенного интереса к своей персоне. Держался отстранённо. Длинные шорты баскетболиста и свободная белая футболка завершали образ и удивительно ему шли. Девчонки называли его «американец».
Эля не могла пропустить любопытного парня и подошла сама со словами:
– Привет! Давай знакомиться. Я – Эля, похоже, мы в одном отряде.
– Хай! Я – Роб, – отозвался парень.
– Так ты точно не местный?
– Родился в Казани, но уже несколько лет живу в Америке.
– Ага, теперь слышу акцент. И где лучше? – допытывалась девочка, запрокинув голову вверх, рост её был на полторы головы ниже.
– Лучше там, где тебе хорошо, а мне везде don’t get good vibes[1], – ответил Роб.
Эля оценила его откровенность. В английском она преуспела гораздо шире школьной программы, даже читала на языке международного общения статьи по экологии. В словах Роба сквозила неприкаянность, которая занозой сидела и в ней самой. Невозможно смириться с тем, что выбор за тебя делают взрослые, прикрываясь добрыми намерениями. Даже если они старше и опытнее, это не даёт им право решать за тебя.
Эля нашла в Роберте единомышленника, а ещё считала за честь дружить с кем‑то постарше. Девчонки в лагере посмеивались и выпытывали: «Вкрашилась»?[2] Элька откровенно отвечала: «Никаких крашей, только расчёт», – чем озадачивала их ещё больше. Смысл слов не разъясняла – зачем тратить время и силы на то, чего не понять суетливым трещоткам. Как любила говорить бабушка Берта: «Бисера на всяких не напасёшься». Хоть и вредная бабуля, но в остроумии отказать ей было сложно.
[1] Don’t get good vibes (англ.) – нет приятного места.
[2] Вкрашилась (от англ., подрост. сленг) – влюбилась.
