Тени грядущего. Цикл «Наследие Древних», том II

– Нет.

– Ты сказал – да?

– Я сказал – нет! В этом вся суть плана. Если лошадь графини останется цела, то на кой ей сдамся я?

– На мой взгляд, Морис, ты мог бы придумать менее кровожадный план. Ну хорошо. Я ломаю ногу кобыле, и тут появляешься ты – принц на белом коне. Во всяком случае, именно так ты должен выглядеть в глазах графини. От счастья она падает в твои объятия, и вместе вы уезжаете в сторону заката, иными словами, в замок Орн. В замке ты проворачиваешь свои делишки, забираешь нужную Берину вещицу, после чего убегаешь, а завтра вечером мы встречаемся на нашем прежнем месте в Данбреке. Я ничего не упустил?

– Более‑менее ничего, если опустить вольность твоего изложения, – проворчал Морис и снова дохнул на пальцы. – А сейчас потренируйся в светоплетении, Сорен. Не так‑то просто поймать на скаку ногу кобылы.

– Морис, я лучший светоплет на свете. Ты только вслушайся в эти слова: лучший‑светоплет‑на‑свете. Ну? Как это звучит? Нет, не отвечай. Я отвечу сам. Это звучит как песня! Поймать ногу кобылы мне все равно что…

– Просто потренируйся, Сорен.

Напарник в который раз протяжно вздохнул.

– Иногда ты не выносим, Морис. Ладно, любуйся.

Сорен пошевелил пальцами, и его ладонь окутало мягкое свечение. Тонкие волокна света, ветвясь, поползли над мшистой землей, просочились сквозь кусты можжевельника, не задев ни иголочки, и блеклыми полосами легли поперек дороги. Свет Сорена был неотличим от пятен дневного света и дорожной пыли. Даже самый внимательный взгляд не заметил бы ничего подозрительного. Лишь Морис уловил момент, когда Сорен сплел свет с реальностью, придав ему нужную форму, текстуру и плотность, сделал материальным и прочным как канат, создав арканную ловушку.

Сорен встряхнул рукой и развеял чары.

– Вот видишь, – самодовольно улыбнулся он. – У лошади графини нет ни единого шанса проскочить мимо.

– Надеюсь.

Морис замер, ощутив дрожь земли. А следом донесся и звук: дробный топот копыт.

– Всадник, – шепнул Морис. – На этот раз точно графиня. И она едет одна.

– Да‑да, говорить «я же говорил» совсем не обязательно.

– Все. По местам.

Сорен нырнул в кусты, а Морис, шурша палой листвой, заспешил к лесной просеке, где его дожидался конь. Сердце бухало в груди, ладони вспотели. Он редко нервничал на заданиях, но сейчас был особенный случай. Сейчас все должно пройти идеально. Любая ошибка означала провал, а на карте стояло все. Успех или неудача определяли будущее, притом не только его, но и Софи… Сердце болезненно сжалось от надежды и тоски, и Морис отгородился от посторонних мыслей.

Привязанный к дереву конь был отнюдь не белым и даже не серым, а практически черным с рыжими подпалинами на морде и боках. Морис отвязал поводья и вскочил в седло. Стук копыт уже звучал отчетливее и ближе. Цок‑цок. Цок‑цок. В ритме затихающей головной боли.

Справа, в просветах между стволов, замелькала черная тень, а в следующий миг тишину леса прорезали дикое ржание и девичий вскрик. Морис набрал воздуха в грудь и медленно выдохнул, успокаивая вновь зачастившее сердце. Итак, дело сделано, и Сорен выполнил свою часть задачи. Морис неторопливо сосчитал до десяти и поскакал к дороге, соображая, как лучше начать разговор. Убедить графиню принять от него помощь будет несложно. Попасть вместе с ней в замок тоже не составит труда, а вот дальше… Слишком много непредсказуемых переменных – вся надежда возлагалась исключительно на удачу.

Лошадь графини стояла возле обочины, в ста шагах от засады. На дороге неподалеку распростерлось тело самой графини: по земле разметался веер черных волос, крылом бабочки раскинулся фиолетовый плащ. В первый миг Морис испугался: потерявшая сознание графиня в его планы не входила. Но после решил, что так даже проще: не придется что‑то выдумывать и заговаривать зубы девице – в отличие от Сорена, он в этом деле не был умельцем. Вместо этого он просто закинет графиню на лошадь и отвезет в замок, а там его как спасителя впустят в ворота. Главное, чтобы к тому моменту графиня очнулась, иначе в замке у него ничего не выйдет.

Морис спрыгнул на землю и присел на корточки рядом с графиней.

– Госпожа, – позвал он.

Девушка лежала без движения. Морис взял ее за плечи и начал осторожно поворачивать к себе лицом.

– Госпожа, вы пострадали? Позвольте я вам помогу…

Морис отпрянул, чуть не упав. С застывшего лица графини на него смотрели широко распахнутые голубые глаза. Неподвижные и пустые. Дрожащими пальцами Морис дотронулся до шеи графини и сразу отдернул руку. Пульс отсутствовал. И голова графини была повернута под неестественным странным углом.

Морис шумно втянул воздух и сел прямо в дорожную пыль. Провал. Это был полный и окончательный провал. Морис вцепился пальцами в волосы и, раскачиваясь взад‑вперед, застонал. Стон перешел в бессильное рычание – до того абсурдной и тупиковой была ситуация.

– Знаешь, Морис, – раздался из‑за кустов голос Сорена. – А кобылка‑то осталась цела. Ни одна нога не пострадала. Но ничего. Я ее сейчас уведу. Графиня решит, что та убежала… А ты чего приуныл?

– Сорен, – скрежетнул зубами Морис. – Я просил тебя всего об одном.

– Знаю, Морис…

– Я просил тебя сломать ногу лошади, а не шею графини!

На мгновение воцарилась гробовая тишина. Затем зашуршали кусты, и на дорогу выбрался Сорен.

– Так она что, померла? – он поглядел на распростертое тело графини. – Вот досада. И что же нам теперь делать?

– Не знаю что! Возвращать мертвецов к жизни я не умею, – Морис в сердцах долбанул кулаком по земле, взметнув облачко пыли. – Тьма! Что за клятая тьма! Столько месяцев подготовки и в один миг все летит в бездну!

– Прости, Морис. Но кто же знал, что у графинь такие хрупкие шеи.

Морис издал глухой рык, еще раз стукнул кулаком по земле и встал на ноги.

– Все. Уходим отсюда. Закопаем тело графини в лесу. Заберем ее документы, лошадь и сумки. Вернемся в поселок, а там…

– Что, Морис? У тебя появился новый план?

– Да – я напьюсь.

Спустя час они уже въезжали в поселок. Морис покачивался в седле – уставший, обессиленный, опустошенный. Сорен брел рядом, ведя за поводья кобылу графини, и что‑то бормотал. Морис на всякий случай прислушался.

– …ты же знаешь, я тоже любил Софи. Но, возможно, стоит смириться…

Морис перестал слушать. Смиряться он точно не собирался. Пусть все катится в бездну, но он найдет другой выход. Его пустой взгляд мазнул по деревенским домам. Над соломенными крышами стелился дымок. Со стороны рынка тянуло жареным мясом и кукурузными лепешками. Двое мужиков по дороге катили бочку с ясеневым элем, заворачивая прямиком к придорожной таверне.

Морис поглядел на прыгающих у забора детей, отвернулся… и резко натянул поводья.