Этот большой мир. Книга вторая. Точка Лагранжа

Изображения замерли на всех экранах кроме одного, с которого шла картинка из Хьюстона – управление швартовкой осуществлялось не из нашего ЦУПа, а из американского. «Оно и понятно, – подумал Дима, – это же их станция». На экране было видно, что люди, сидящие за рядами пультов, стали вставать, аплодировать. Многие обнимались, хлопали друг друга по спинам и плечам. Зрители в аудитории тоже зашумели, задвигали стульями.

– Что ж, товарищи! – Евгений Петрович беззвучно изобразил сдержанные аплодисменты. – Поздравляю вас с очередным успехом нашего Проекта. Все свободны. Кроме… – он посмотрел на Диму. – Кроме вас, Ветров. У нас есть к вам небольшое предложение. Нет‑нет, товарищ Монахов, вы можете идти, мы справимся…

Геннадий Борисович, повернувшийся было при словах И.О.О., поймал Димин взгляд, виновато развёл руками – «выкручивайся, братец, сам…» – и вышел прочь, притворив за собой дверь аудитории.

 

– В мои обязанности среди прочего входит общее наблюдение за юниорским учебным центром, – говорил Евгений Петрович, когда все остальные покинули аудиторию. Дима, ощущавший в его обществе некоторую неловкость, устроился на самом краешке стула. – Обучение, специальная подготовка – всё будет проходить здесь, в одном из корпусов Центра подготовки. Жить ребята тоже будут здесь, и не только жить, но и посещать школу. Разумеется, по особой учебной программе. Это относится и к иностранным участникам…

Дима слушал и кивал, прикидывая, получится ли повидаться с ребятами – тремя парнями и девчонкой из шестого отряда пионерского лагеря «Лазурный», где он провёл полную смену в качестве вожатого. Евгений Петрович тем временем открыл лежащий на краю стола плоский чемоданчик, с какими ходили многие сотрудники Проекта. У Димы тоже был такой – с эмблемой в углу крышки.

– По прибытии сюда юные участники Проекта будут разделены на группы по четыре‑пять человек, – продолжил его собеседник. – При этом мы будем по возможности сохранять состав прежних групп, какими они были во время космических смен в Артеке. Это разумно: ребята сработались, хорошо знакомы друг с другом, так им будет легче адаптироваться в новой обстановке. Разумеется, потом возможны подвижки, но пока – так.

На свет появился большой конверт плотной бледно‑жёлтой бумаги – в точности как у И.О.О. в фильме, припомнил Дима, не хватает только штампа «Совсем секретно». Евгений Петрович аккуратно надорвал его, выложил на стол несколько фотографий и пододвинул их к Ветрову. Тот взял: Шарль, Середа, Юрка Кащей и Лида Травкина, она же Юлька Сорокина. Снимки сделаны в Артеке, во время награждения победителей конкурса фантпроектов. А вот и групповой снимок – все четверо на фоне башни Гирея.

– Принято решение к каждой из групп приставить куратора от Проекта. Вы, Ветров, – один из них. А это, как вы уже, вероятно, догадались, ваши будущие подопечные. Вы с ними хорошо знакомы, так что проблем возникнуть не должно.

«Уже возникли! – едва не сказал Дима. – Уже возникли, потому что среди фотографий нет карточки Лёшки Монахова, а без командира группа неполна…» Но – промолчал, разумеется. Что изменит подобное замечание? Ровным счётом ничего.

– Таким образом… – И.О.О. подождал, пока Дима ещё раз пересмотрит фотографии, после чего спрятал их обратно в конверт и убрал в чемоданчик. – Таким… хм… образом, у вас работа с юниорами будет проходить как часть непосредственных служебных обязанностей. С соответствующими должностными инструкциями вас вскоре ознакомят. Ну и общественная нагрузка по линии комитета комсомола: мы очень рассчитываем, что вы не ограничите общение с ребятами учебным процессом. Помните, они оторваны от семей, от привычной обстановки, особенно иностранные участники юниорской программы, и надо помочь им полноценно организовать досуг. Впрочем… – тут он улыбнулся, – кому я всё это объясняю? Вы же были их вожатым, сами всё понимаете лучше меня.

– Да. Понимаю, – согласился Дима. – Когда приступать?

О согласии Евгений Петрович его спрашивать не стал.

– Юниоры начнут съезжаться в Центр подготовки дня через три, – сказал он. – А значит, у вас, Ветров, есть время, чтобы подготовиться. Учебные планы для них уже составлены, а понедельник на этот раз начнётся в субботу… в смысле – сентябрь начнётся в августе.

И, выдав напоследок эту цитату из творения братьев Стругацких, И.О.О. покинул аудиторию.

 

Привет, Виктор, привет, mademoiselle Лидия! Или лучше обращаться к вам «Юля», как делали это ребята из нашего отряда? Я ещё раз посмотрел ваш фильм «Москва – Кассиопея», на этот раз на русском – видите, моё владение вашим языком всё лучше и лучше! – и, пожалуй, мне тоже нравится идея называть вас именно так. Если вы не против – напишите, пожалуйста.

Я всего два дня как во Франции, потому и не писал вам. Отец брал меня с собой во Французскую Гвиану – это, если вы не знаете, заморский департамент нашей страны, расположен в Южной Америке. Здесь, поближе к экватору, построили космодром Куру – и с него несколько дней назад был осуществлён запуск по программе «Space trampoline» – у вас его называют «космическим батутом». Пока на орбиту отправился только спутник связи, но отец полон оптимизма: он уверяет, что уже через месяц состоится первый запуск грузового контейнера с частями для строящейся орбитальной станции. Жду не дождусь этого дня!

Отца посылали на Куру наблюдать за подготовкой к отправке на орбиту первых двух космических буксиров «краб» – надеюсь, вы не забыли, как мы управлялись с ними на тренажёрах? Теперь эти крошки пройдут испытание настоящим космосом – и, надеюсь, и мы с вами однажды усядемся в их ложементы!

Хочу похвастать: я побывал на настоящем авианосце «Клемансо» – с Куру нас перебросили туда на вертолёте. На авианосце сейчас почти нет военных самолётов, зато на его палубе – её называют «флайдек», она широченная, словно городская площадь, и такая же пустая – установлены огромные решётчатые тарелки, антенны космической связи. На «Клемансо» развёрнут подвижный ЦУП со станцией космической связи, и мы провели там целых три дня. Отец говорил, что у вас в СССР нет авианосцев. Что, правда? Если да, то это очень хорошо, ведь авианосец – это военный корабль, и лучше, когда вместо них строят космические ракеты и орбитальные станции, верно? Я очень рад, что и французский авианосец служит теперь делу освоения космоса, а не пугает несчастных негров и всяких там арабов своими истребителями‑бомбардировщиками!

А теперь главная новость: через неделю или немного позже я приеду в Советский Союз! Отец отправляется в ваш Центр подготовки, расположенный в городе под названием Kaliningrad – к сожалению, я так и не научился выговаривать это слово без запинки. Может, вы мне поможете?

Отец сопровождает новейшие тренажёры космических буксиров, наших с вами любимых крабов – и будет там, у вас, монтировать и налаживать их. Заодно он сдаст меня на попечение юниорского учебного центра – и я жду этого даже больше, чем новых космических запусков! Ведь там я увижу и вас, и Юрку Kashchei (ещё одно непроизносимое русское слово!), которому пишу с этой же почтой. Так что надолго не прощаюсь, скоро мы все увидимся и будем, как и в Артеке, работать вместе. Из частной школы в Париже, где я учился раньше, мои документы уже забрали. Мама ещё весной собиралась отдавать меня в частный пансион в Тулузе, чтобы я был поближе к отцу (космический центр, в котором он работает, как раз там и располагается!), но теперь‑то я даже слышать об этом не хочу – только юниорская программа, только Kaliningrad! Мама пыталась возражать, но отец занял мою сторону – заявил, что это будет лучше для моей дальнейшей карьеры. Так что теперь я жду не дождусь, когда стану, как и вы, советским школьником!