Твоя кровь – мои слёзы

Когда свет снова включился старушки напротив не оказалось. Я сидел в полном одиночестве. Осмотрелся по сторонам, но ее уже не было даже не асфальтных дорожках, ведущих к выходу из парка. Безусловно, такое внезапное исчезновение меня удивило, но далеко не так сильно, как если бы это случилось, например, двумя днями ранее. Самое страшное, что к подобным странностям привычка у меня постепенно начала вырабатываться.

Ей откуда‑то известно про кладбище. Наверняка и о многом другом, включая Ю. Не могло же сказанное оказаться просто совпадением. Точно не сейчас. В совпадения больше не верилось. Она явно не была просто обычной прохожей. Но кем? «Подружку что ли потерял? – спрашивала она. – Нужно лишь немного раскрыть глаза. Тогда и найдешь, что ищешь. Быть может, где и оставил.» Несколько минут я сидел, пытаясь в правильном порядке расставить по полочкам каждое слово, чтобы найти смысл хоть в одном.

Могло ли потерянное мной отказаться самой М, мамой или всей прошлой жизнью? Скорее всего, конечно же, нет. Однако, даже не попытаться проверить эту теорию показалось поступком глупым. В голову закралась чистая, светлая мысль о том, что она имела в виду именно это или же хотя бы то, что мне удастся найти кого‑то, кто меня еще не забыл в этом мире. Тогда я решил не сидеть на месте, а срочно отправиться в путь. Выбор пал между кладбищем и домом. Ближе располагался дом – именно туда ноги, позабыв об усталости, и понесли меня.

 

Глава 3

Чернокрылый легион

 

Я пустился бежать что есть силы к собственному дому, преодолевая сырые подземные переходы и минуя пешеходные дорожки, напрочь позабыв о тревожном состоянии, которое угнетающе парило в воздухе весь день. Мелькнул крохотный лучик надежды, вселяющий каплю уверенности в том, что еще остался шанс отыскать того, кто меня не позабыл. Это значило, что моей обязанностью было воспользоваться этой подаренной возможностью. Оставлять все как есть никак нельзя. Мой разум попросту свихнется от пустого и одноцветного мира, в котором места мне не уготовано. Таким образом, пришлось бы всю оставшуюся жизнь провести на улице, не имея при себе ни денег, ни документов, ни даже крыши над головой – такой скверной участи отнюдь не хотелось. Подобные мысли гнались из головы прочь. Случайная встреча с незнакомой женщиной в парке, у которой я даже не удосужился спросить имени, подарила мне подсказку. Вместе с тем, вернула уверенность в собственных силах парой фраз.

Весь взбудораженный, с частым надрывным дыханием, взъерошенными от ветра волосами, я стремительно приближался к дому, проникая через всепоглощающую темноту, что царила на моей улице. Каждую неровность в виде каменного бугорка, выступа, скрытую лужей выбоину с легкостью удавалось перепрыгивать, зная в округе абсолютно все. Проведя здесь все детство, ориентироваться в потемках становилось просто, поэтому добраться удалось самым кратчайшим путем.

Тишину возле дома разрезал свойственный этому месту треск сверчков и одиноко поющий вдалеке соловей. Однако, как ни странно, с моим приближением к подъезду все посторонние звуки, как по взмаху волшебной палочки, вдруг стихли. Одинокий фонарный столб, единственно горящий, вдруг заморгал над моей головой. Все вокруг то исчезало во тьме, то вновь появлялось уже в ином свете. Воображение начало играть со мной: ровно стоящему дереву оно подрисовывало желтые глаза, выглядывающие из листвы, шорох травы слышался звуками крадущихся шагов позади, свист ветра представлялся мне завыванием чудовища.

В последние дни происходила череда различных странностей, поэтому все эти причуды вполне могло бы оказаться и реальностью. Тем не менее, никого здесь не было. Это казалось мне удивительным, поскольку для себя я твердо решил, что именно здесь меня ждут ответы на все вопросы. Ведь на этом проклятом месте погибла М, а также мама, не узнав меня сегодня, стала мне незнакомкой. Здесь они обе ушли из моей жизни. Исходя из того как растолковались мной слова той женщины, именно здесь им и суждено появиться, подобно ее потерянным очкам на голове.

После получаса внимательных осмотров каждого закоулка и обходов вокруг дома никого, кроме бродящих псов обнаружить не удалось. «Никого здесь нет!» – подумал я, поддавшись желанию уйти отсюда.

Внезапно мигающий фонарь погас окончательно и больше не включался. Последними источниками света стали столпы рыжих искр, вспыхнувшие в натянутых между домами проводах. От них пошел легкий дымок, затем весь двор погрузился во мрак. Свет в окнах домов тоже погас.

Густые клубы тумана начали появляться прямо из земли, окутывая собой последние видимые объекты. За считанные секунды все погрузилось в беспросветные серые облака, скрывающие даже почву под ногами. По всему телу пробежали мурашки, кожу охватило морозом, совершенно несвойственным майской погоде. Остатки воды в лужах моментально застыли и покрылись твердой коркой льда. Тяжело дыша, испуская пар изо рта, потирая замерзшие руки, я начал оглядываться по сторонам, осторожно переступая с ноги на ногу.

Совершенно неожиданно в ушах зазвучал короткий женский возглас, вызывающий во мне волнение, откликнувшийся приятным трепетом в глубине моего сердца. Спустя пару мгновений это повторилось вновь. Моя голова, как заведенная, крутилась по сторонам в поиске этого звука, но никак не могла отыскать его источник. Он исходил отовсюду сразу. Острожными шагами, на ощупь, я начал передвигаться по тротуару. Минуя бордюр, оказался на проезжей части. Делая следующий шаг, моя нога замерла воздухе. Кровь застыла в жилах. Прямо за моей спиной отчетливо доносились прерывистые стоны и горький девичий плач, переходящий на сильные всхлипывания. Резко повернувшись назад, я увидел, что на небольшом кусочке асфальта завеса тумана начала слегка рассеиваться, приоткрывая мне вид на израненные бледные ноги в оборванных штанах, лежащие коленями вместе на земле. По ним плюральными каплями стекала кровь гранатового оттенка, выделяемая из глубоких порезов на коже, смешивающаяся с грязью. Ткань порванной футболки развевалась на ветру и, слегка приподнимаясь, позволяла увидеть многочисленные рваные раны на животе и груди. Девушка измученно склонилась головой вниз, с трудом опираясь о землю перепачканными грязью руками. Ее учащенное дыхание, издаваемое с усилием, заметно трясло и покачивало тело. Беспорядочные черные волосы, что прятали лицо, начали мотаться из стороны в сторону, ложась кончиками на пушистый иней. Моя нога невольно дернулась со слышимым шорохом. Услышав его, она сразу же встрепенулась, подняла свой дикий взгляд лазурных глаз, и пугающе начала смотреть на меня снизу вверх.

– М?! – в изумлении спросил я, слегка пошатываясь. Ко мне вернулось желание жить и, кажется, начало обрастать надеждой на счастье.

– Ч‑что… В? – с заставшими слезами на щеках, превратившимися в льдинки, утомленно спрашивала она. – Ты видишь меня? Можешь видеть?

Каждое движение давалось ей с мучительной болью, выраженной в криках и стонах.

– Тише, не шевелись! – просил я, подбегая и садившись рядом с ней.

– Боже мой, В, В! – кричала М, кинувшись на меня, и, обхватывая ледяными руками шею, прильнула к моей груди.

– Все‑все, тише‑тише. Теперь все будет хорошо! – максимально осторожно, боясь ей навредить, я обнял ее в ответ и утонул лицом в ее мокрых волосах.

– Мне было так страшно! Никто меня не видит, никто! Слава богу, этот страшный сон закончился!

– Нет, нет! Я тебя вижу! – мои руки аккуратно гладили ее голову.