Умница Эллиот

В кино мы прибыли часам к четырем. Показывали «Счастлив с девушкой» с Элвисом Пресли в главной роли и мы взяли билеты на этот сеанс. Романтический мюзикл, было сказано на афише, то, что надо. Практически весь фильм мы заливались от смеха и от кока‑колы, которую пили, соответственно. Я даже воспользовался такой непринужденной обстановкой и немного позволил себе распустить руки. А Селли похоже, даже не заметила, что я преспокойненько устроил у нее на плечах свою руку. После сеанса мы спустились в кафетерий перекусить. И произошло следующее, болтаем мы значит без умолку, я интересуюсь, понравился ли ей фильм, а неподалеку от нас в это время орудует шваброй какой‑то старый уборщик. И пока мы разговаривали, он подбирался все ближе и ближе, и вот он уже около нас, и в какой‑то момент залез прям под стол, и просит Селли задрать ноги, видите ли, ему в этом месте полы помыть приспичило. А Селли не дернется и вопросительно на меня глядит. Тогда этот шустрый старикан сам берет инициативу, точнее Селлины ноги, и задирает их вверх, как мачту, так что всему кафе открываются на обозрение ее фиолетовые трусики. Селли завизжала, а я подскочил, вытащил за шиворот этого старика, и спрашиваю, что это он себе позволяет. А это – вы не поверите кто! – мой старый знакомый, мистер Дьюк, собственной персоной!

Мы с ним обнялись, а Селли, поправляя платье, чертыхалась, на чем свет стоит.

– Мистер Дьюк, вы ведь за волками в зоопарке присматривали! – говорю я.

– Так и было, – отвечает он.– Я ведь хотел поизучать этих тварей, но все пошло не по плану. Однажды я просто забыл закрыть после себя клетку, и все это волчье отродье сбежало из зоопарка! Теперь меня обвиняют еще и в пропаже четырнадцати последних рыжих волков, потому, видите ли, что ученые теперь не восстановят ихнию популяцию. Теперь вот, устроился сюда, мыть полы. Неплохая работенка, знай только, что ходи, да задирай… заливай воду, и ходи со шваброй взад‑вперед.

Тут к нам откуда‑то с глубины зала подплывает человек, судя по всему, администратор кафе, и интересуется, все ли у нас в порядке.

– Проблемы? – обращается он ко мне.– С вашего столика несколько минут назад доносились громкие крики.

– Все нормально, – отвечаю я.

– Маленькое недоразумение, Диккинс, все уже уладили, – успокоил его мистер Дьюк.

– У тебя таких недоразумений каждый день по пятьдесят штук, старый извращенец, – фыркает этот Дикинс, затем глядит на слегка еще обескураженную Селли и уточняет, – мадам, у вас точно все впорядке?

Селли кивнула. Затем он обращается к мистеру Дьюку:

– Веди себя, как порядочный человек, Дьюк. Мне надоели вечные жалобы от народа, а постоянные клиенты, с твоим переводом, давно уже сюда не ходят. Не в том ты уже возрасте, чтоб молоденьким девочкам юбки задирать, черт возьми!

С этими словами он отошел, а мистер Дьюк зарделся, как свекла и повернулся к Селли.

– Ради бога, вы уж простите старика, это правда было недоразумение, а совсем не то, про что он сейчас говорил!

Селли кивнула и слегка улыбнулась, но было заметно, что ей все еще неловко. Но, несмотря на все заверения, что‑то подсказывало мне, что старикашка Дьюк еще тот плут.

Ладно, сели мы значит за стол, Дьюк сказал, что у него есть право взять себе небольшой перекур, и заказал нам по пинте пива. Я же заказал Селли клубничный коктейль. Сидели мы, общались, и тут вдруг по телевизору прерывается музыкальная передача и на экране возникает президент соединенных штатов Линдон Джонсон, собственной персоной! Он вещает какую‑то дружественную речь, обращенную к северовьетнамским коммунистам, с просьбой прекратить боевые действия на юге Вьетнама, в обмен на экономическую поддержу США. Как выяснилось, речь эта была уже десятидневной давности и просто прокручивалась в данный момент в горячих новостях по всем штатам. На экране появилась молодая диктор.

– И так, судя по всему ситуация набирает отрицательные обороты масштабного характера. Только что стало известно, что северовьетнамское руководство отклонило предложение нашего мирного президента о предложенной взаимовыгоде, с таким пылом произнесенное недавно в университете Балтимора, и северовьетнамские партизаны все еще враждебно настроены на любые переговоры со странами‑союзниками Южного Вьетнама. По всей стране, начиная со вчерашнего дня, прокатилась череда митингов и протестов.

В этот же момент мы услышали странный нарастающий рокот и шум, доносящийся с улицы. И все, в том числе мистер Дьюк со своей шваброй, выскочили поглядеть, что там творится. По пути нам попался тот самый администратор Диккинс.

– Эй, Дьюк, а куда это ты намылился посреди дня? – бросил он.

– Не сейчас Диккинс, не сейчас, – важно протопал мимо него мистер Дьюк, неся впереди швабру, словно святой жезл.

Диккинсу оставалось только рот разинуть от такой наглости.

А на улице разворачивалась, судя по огромной, рокочущей толпе, плывущей по набережной, полномасштабная демонстрация с лозунгами и плакатами. Надписи гласили: « Нет войне!», « Верните нам сыновей, гниды!», или « Не суйте нос в чужой вопрос!» и все в таком духе. У Селли вдруг загорелись глаза, и она выказала желание тоже присоединиться к протестующим.

– Давно хотела попробовать себя в этом поприще! – на одном дыхании говорит она.

Тут же эта огромная, сбивающая с ног демонстрация, поравнялась с кинотеатром Ацтек, и Селли, вовлекаемая в нее, сейчас же сгинула в водовороте из табличек и маек с антивоенными слоганами. Я даже ничего не успел сообразить. Затем произошло следующее, нечто странное. Сначала мистер Дьюк немного оттащил меня от всей этой заварушки назад.

– Слушай, сынок, негоже тебе сейчас здесь светиться, – говорит он дрожащим голосом.

Но смысл его слов до меня дошел гораздо позже. А именно, после того, как какой‑то хмырь, с длинными волнистыми волосами и гитарой в руках, вдруг остановился напротив, и посмотрел на меня так, будто какой‑нибудь музейный экспонат увидел. Затем указал на меня остальным.

– Глядите, какой нам джекпот однако выпал! – заорал он, и погнался за мной.

Я рванул было с места, но споткнулся о дурацкую швабру мистера Дьюка и растянулся на земле. Снизу я еще некоторое время наблюдал за дуэлью этих двоих на гитаре и швабре, потом мистеру Дьюку хорошенько досталось гитарой по лицу, и он потерял сознание. Я же, пока очухался и поднялся на ноги, уже попал в руки другого преследователя. И пока тот меня придерживал сзади за руки, длинноволосый подошел и тоже в свою очередь треснул мне по тыкве гитарой, больно до одури. А пока я терял сознание, то последнее, что услышал, было:

– Не волнуйся парень, это для твоего же блага.