Умница Эллиот

Тот лишь в ответ что‑то проскрипел, стиснув зубы.

Медицинский комплекс располагался прямо на территории военной базы, совсем недалеко от казарм. И вся моя задача состояла в том, чтобы в назначенный день посетить ожоговое отделение и побыть макетом для практикантов и их изощренных фантазий. Надеюсь, сержант Ахерн не такой прям уж изверг, чтоб просить их поджигать меня по настоящему.

Прибыл я в назначенное место. Им была огромная аудитория. Часть студентов сидела на скамьях, которые уходили в конец зала и упирались в потолок, а другая часть, практиканты в белых медицинских халатах, носились в самом низу, под предводительством своего куратора и суетились с обгоревшими макетами так, будто это и впрямь были настоящие люди. Я тогда потихоньку прошел вперед и неуклюже попытался дать о себе знать. И кол мне в зад, если на учебных кушетках лежали не настоящие, обгоревшие в бою солдаты! Страшно на них было смотреть – у кого‑то половина лица, не лицо, а сплошное мясо, у кого‑то восемьдесят процентов поверхности тела в ярко‑розовых рваных ожогах. И все эти несчастные стонут, ревут и молят о спасении. И вот уж чего в голове у меня не может уложиться, так это какого лешего я вообще забыл на этом кладбище? Я про себя представляю, как Ахерн ухмыляется, думая, в каком обществе мне приходится коротать время.

– Вы рядовой Тостер? – какая‑то тучная рыжеволосая дамочка в халате тянет меня за рукав и ведет куда‑то.– Вас мне должен был прислать сержант Вебер?

– Так точно, – отвечаю.– А что мне здесь поручено делать, если не секрет?

Рыжеволосая кураторша подводит меня к пустой койке и велит мне улечься и оголить торс.

– Тебе надо только лежать, охать, вздыхать, и как можно реалистичней пусть все это будет, прибавь драматизма, дружок, – она швыряет мне пару каких‑то липких ярко‑красных слепков и велит равномерно распределить по телу.

Один такой я присобачил к лицу, другой умостил на грудь, а третий, хорошенько подумал и решил у себя на голове разместить, будто опалил скальп. Она же велела мне прибавить драматизма. Лежу и подвываю, будто и правда контуженный. И тут к моей койке подходит самая прекрасная в мире девушка, ангел, не меньше! Светлые волосы до пояса, томные зеленые глаза.

– Боже, вы только не волнуйтесь, скоро вас подлечат! Бедняга, вы так стонете, вам сильно больно? – взволнованно лопочет она.

Тут до меня дошло, что, похоже, девушку никто не просветил на счет всего этого театра и она изрядно напугана. И мне тогда ничего не оставалось, как продолжать ей подыгрывать. Я лежу и постанываю в такт раненным соседям.

– Сейчас медсестра принесет все необходимое, и я вас подлатаю, – щебечет она.

Видно, что она практикантка, и, похоже, впервые вживую этим занимается. Правда, с фальшивомонетчиком. На ее карточке значится Селли Селфорд, очень красивое имя. Тут она мнется, ищет взглядом заплутавшую медсестру, и по видимому, чтобы чем‑то на время меня занять, интересуется, как я получил такие обширные ожоги.

– Горел в танке, – чуть приоткрыв губы, прошептал я. Я великолепный актер, черт подери!

Девушка ахнула, и с ужасом стала рассматривать мой «содранный» обгоревший скальп.

– Странно. Здесь что‑то липкое.. Вам раны чем‑то смазывали?

Я качаю головой. Похоже, мой спектакль вот‑вот раскроется. Тут приходит медсестра с медикаментами, а с ней и рыжая кураторша. Вторая внимательно следит за врачебными махинациями девушки.

– Сейчас я наложу вам антисептическую повязку, будет немного больно, – говорит девушка, и дрожащими руками накладывает на меня бинты. Затем поворачивается к кураторше и спрашивает:

– А голову чем покрывать?

И после этих слов меня ждал разрушающий фиаско. Эта кураторша подходит к моей голове и одним движением сдирает с меня липкий макет.

– Вот уж чего напридумывал, фантазер! Может еще на задницу надо было налепить?

Здесь мне ничего не оставалось, как сесть на койке и виновато улыбнуться моему ангелу‑спасителю. В ответ девушка только зло на меня посмотрела, скрестив на груди руки.

– Вы что, не могли предупредить? – обратилась она к кураторше.

– Дорогая, у этого выдумщика гольный скальп на голове был, уж могла бы сама догадаться, что при таком раскладе он и до больницы бы не дотянул!

Девушка покраснела и бросила взгляд на стонущих солдат.

– Ну а из этих мне никого не перепадет? – спрашивает она.

– Боюсь, что нет, – покачала головой кураторша.– эти сегодня все нарасхват. Поэтому тебе на подмогу и прислали этого сумасброда.

– Если хотите, я могу себя поджечь, а потом вы мной займетесь, – сострил я.

– Балда.– улыбнулась девушка.

– Слушай, ты не сходишь со мной в кино в воскресенье? – выпалил я. – Как насчет того, чтоб сходить в Ацтек? Говорят, он здесь типа достопримечательности, только мне сходить не с кем.

Девушка как‑то странно на меня глянула, и мне уже казалось, что она откажется, но к моему удивлению, она кивнула.

– Окей. Тогда в воскресенье встречаемся у моего общежития. После обеда я свободна.

Она подмигнула мне, и взяв сундук с медикаментами, ушла к своему куратору. На полпути она обернулась и одарила меня самой лучезарной улыбкой на свете. Я был счастлив, как никогда. Хоть в чем то сержанту Ахерну я остался благодарен – моему знакомству с прекраснейшим созданием.

К женскому корпусу общежития я прибыл в воскресенье к двум часам дня. Видимо Селли меня уже давно дожидалась, потому что сидела на скамейке и читала книгу. Я наклонился и прочитал название: Джон Фанте – « Мечты на Банкер‑Хилле».

– Он классный, – только и сказал я.

Селли оторвалась от чтения и улыбнулась.

– Это правда! Обожаю Джона Фанте, он такой прямой и остроумный!