В плену гамулов

Глава 8. Полярник в городе

 

Диктор по громкоговорителю объявляла о прибытии рейса из Новосибирска. Павел ждал выгрузки багажа, чтобы отправиться домой. После долгой дороги клонило в сон: у него не помещались ноги перед стоящим впереди сидением, и неудобство каждый раз не позволяло выспаться. Он тёр сонные глаза и зевал.

Чемоданы начали появляться на багажной карусели: его массивный спортивный рюкзак для путешествий и туризма мирно покачивался на транспортёре.

Павел вышел из аэровокзала. Направо – стоянка такси, налево – аэроэкспресс. Выбрал последнее. Не хотелось стоять в пробках, и в кармане была последняя тысяча до зарплаты.

Он поднялся на второй этаж красного поезда, чтобы смотреть на столичные пейзажи с высоты. Вагоны тронулись; за окном проплывали дачи, небольшие подмосковные городки и деревни. Пашка откинулся на спинку кресла и задремал.

Снился странный сон, будто он снова на горнолыжке. Стоит возле горы и собирается идти кататься почему‑то с коллегами, но у него нет снаряжения. Пока он брал боты и доску напрокат и ругался с хозяином лавки, коллеги уже спускались со склона. Пришлось кататься одному. Наступила ночь, но на трассах все равно были люди. На вершине встретилась какая‑то девушка, как будто ранее знакомая, но он никак не мог ее вспомнить. Они сняли сноуборды, воткнули в снег и легли смотреть на потрясающей красоты полярное сияние, через которое проглядывало чёрное небо с огромными яркими звёздами. Было так холодно, что мороз пробирал до костей, и казалось, что душа поднимается к звёздам, в вечность…

Павел проснулся оттого, что рядом засуетились пассажиры. Поезд замедлял движение и прибывал на Павелецкий вокзал.

Двери открылись, горожане высыпали из вагонов, Павел смешался с толпой.

В здании вокзала он прошёл через железную рамку‑металлоискатель и спросонья подумал: «Может быть, рвануть к Егору? Столько всего нужно обсудить».

Он спустился под землю на эскалаторе и уже возле пришедшего поезда метро подумал, что мысль абсурдная. Сначала надо привести себя в порядок. Сходить в душ после дороги и отдохнуть.

Вернулся к эскалатору и поехал вверх. Решил почитать новости. Пока листал ленту, почувствовал на себе чей‑то взгляд. Поднял глаза – какая‑то девушка с встречного направления разглядывала его. «Довольно милая», – подумал он. – «И лицо такое светлое и чистое».

Пашка отвернулся и пошёл к выходу с вокзала.

 

***

 

– Алло, Егоша, привет! Я в Москве. Прилетел несколько часов назад. Надо встретиться, обсудить кое‑что.

– Привет, Паха. Как раз хотел тебе позвонить, ты меня опередил. Да, конечно, встретимся. Правда, я сейчас немного занят, но вечером можем увидеться.

– Сходим куда‑нибудь поесть?

– Да, заеду за тобой в восемь вечера. Как долетел?

– В целом, хорошо. Расскажу подробности при встрече. Пока!

Егор нажал на сброс звонка.

– Друг прилетел. Я уже начал беспокоиться. Договорились встретиться с ним сегодня вечером, – сказал он и улыбнулся Катерине.

– Уверена, путешествие прошло благополучно.

Они вышли из галереи и отправились прогуляться по парку.

 

Глава 9. Три жизни вместо одной

 

Пашка стоял под душем. Теплые струи стекали с макушки вниз по спине и уносили с собой в сливное отверстие запах автобуса, самолета и поезда. Он наблюдал, как с полки с многочисленными шампунями и гелями свисали крупные прозрачные капли и, наливаясь, шлепали о пол душевой кабины. «Не у каждой девушки есть столько бутылочек», – подумал иронично.

Каждый день ему судорожно хотелось отмыть от себя запах алкоголя родительской квартиры и смрад рвотных масс, которые пропитали детство. Он чувствовал, что эта мерзость стала частью его самого. То, что вытворял пьяный отец, будто его испачкало, и он навсегда остался грязным.

Огромная алковоронка каждый день засасывала всех членов семьи. Их жизнь всегда крутилась вокруг пьющего родителя, как возле центра Вселенной.

Массируя волосы с шампунем, вспомнил, как однажды отец заснул грязный в подъезде общаги после пьянки. Люди шли мимо и глазели, как он лежит в мокрых штанах и храпит. Пашке вместе с матерью пришлось тащить на себе алкоголика, потерявшего всякий человеческий облик. Сына сжирал стыд за родителя перед соседями. Потом это повторялось еще много раз.

Иногда мать искала отца по притонам и отбивала его у собутыльников, чтобы увести домой и уложить спать, несмотря на его протесты и бунты. В такие моменты Пашка завидовал Егору, живущему в то время в соседней комнате общежития, что его папа просто ушёл из семьи.

Чтобы отец не выпивал, Пашка украдкой вытаскивал деньги из его кошелька. Когда обнаруживалась пропажа, сын врал, что в этом виноваты пьяные друзья‑однодневки. Отец не сдавался и начинал крушить все в квартире и искать наличные. Маленькому Павлику с младшей сестрой Машей приходилось прятаться под кроватью и ждать, пока придут бабушка с дедушкой и заберут их из этого кошмара. Но они не забирали, объясняя это тем, что семью нельзя разлучать. По большому счету, Пашка с сестрой были предоставлены сами себе, играли в компании таких же забытых родителями детей‑маугли. Он очень рано попробовал алкоголь и сигареты, но потом, посмотрев на родителя, бросил баловство.

Отдушина и спокойствие не находились и у матери. Она была постоянно дерганая и срывалась на детях, даже била их за плохие оценки. Возвращаться домой после школы Павлику не хотелось. Он часто садился в автобус и катался по городу: из одного конца в другой, чтобы подольше не видеть пьяных разборок, склок и скандалов. В такие часы мальчик мечтал поскорее достичь совершеннолетия, устроиться на любую работу и снять комнату. Так и поступил. Егор помог ему найти хоть не престижную работу, но просто хорошее место экономиста. Пашка был благодарен ему за это.