…в разбитом сердце

– Я знаю. Но сейчас ты мой студент. Ты мой ученик, и это реальность. Я знаю, некоторые смотрят сквозь пальцы на эти условности, но не я.

– И тем не менее, несмотря на всё, ты поступилась своими принципами. Мы целовались, и тебе понравилось. Попробуй сказать, глядя мне в глаза, что это ничего не значит!

Кассандра судорожно вдохнула и выдохнула.

– Не дави на меня, Лео! Это нечестно! Одной мне будет проще справиться. Я по‑прежнему считаю, что нам лучше идти разными дорогами.

Её ослиное упрямство раздражало меня всё больше. Кассандра упорно не хотела признаваться, что я ей нравлюсь. Она ещё как нуждается в человеке, который о ней позаботится! Она нуждается во мне, поэтому и позволила себя поцеловать и сидит сейчас у меня дома!

– Ты хоть знаешь, как ты выглядела сегодня, стоя у открытого окна? Так, будто твоя жизнь кончена! Не делай из меня жертву наших отношений, а расскажи, что мешает тебе на самом деле. Хотя бы это я заслужил. Начинай. Твои вещи до утра всё равно не высохнут, у нас вся ночь впереди.

Я не знал, что она носит в душе и насколько всё окажется серьёзно. Но мне нужна ясность – тогда мы перестанем топтаться на месте. Рано или поздно Кассандра должна была капитулировать, и она капитулировала.

– У тебя есть что‑нибудь покрепче, чем чай? – спросила она.

– Виски подойдёт?

– Вполне.

 

8. Я узнал то, что хотел узнать. Теперь я на шаг ближе к ней, но лишь на шаг

 

 

Я налил нам обоим виски в два стеклянных стакана и добавил льда. После этого молча вернулся к Кассандре и протянул ей один из них. Она тут же сделала щедрый глоток, поморщилась и начала свой рассказ.

– Я была помолвлена, но два с половиной года назад мой жених погиб. Он ехал на велосипеде, и его сбила машина.

Моя рука дрогнула, когда она это произнесла, и кубики льда звонко звякнули. Такого мне в голову не приходило, хотя теперь её слова о страхе потери обрели смысл. Впустить в свою жизнь нового человека означает привязаться к нему, и, возможно, испытать боль потери в будущем. Но ведь люди обычно не задумываются о таких вещах, а наслаждаются отношениями, строят планы и мечтают о совместном счастье. К чему истязать себя страхом перед неизвестностью и возможным плохим исходом? Очевидно, Кассандра интуитивно боялась допустить близость между нами, чтобы не обжечься. Я искренне ей сопереживал, она прошла через огромное горе. Но в то же время я малодушно радовался отсутствию конкуренции. Это мерзко, однако я ничего не мог с собой поделать. Как бы то ни было, признание Кассандры всё равно не объясняло помутнения рассудка, до которого она себя довела. Всё‑таки два с лишним года – достаточно большой срок, чтобы отойти от потрясения…

– Соболезную, это очень печально, – произнёс я.

– Спасибо. Мне было очень тяжело после его гибели. Я встретила Кристофа, когда была совсем юной и зелёной, на последнем году обучения в гимназии, а он в то время уже был студентом вуза. В старших классах я по обмену побывала во многих странах, чтобы учить языки. В немецкой семье, где я гостила несколько месяцев, я познакомилась с Кристофом. Это было самое большое чувство, испытанное мной в жизни. Боже, нам буквально сорвало голову от любви! Мы не хотели расставаться, так что я после окончания школы уехала учиться в немецкий вуз. Родители Кристофа поддерживали наши отношения, несмотря на то, что мы были так молоды. До этого я жила с родителями в Норвегии и училась там же.

Я уставился на неё удивлённо. Кассандра упоминала про свои скандинавские корни, но я не думал, что в ней нет ни капли немецкой крови. Она разговаривала без малейшего акцента. Хотя, если подумать, здесь нечему удивляться. Звание профессора ей не просто так досталась, она наверняка полиглот.

– Ты говоришь на норвежском? – спросил я на всякий случай. Кассандра задорно усмехнулась.

– Это мой родной язык. Конечно, я говорю на нём!

– Ты безупречно владеешь немецким – я бы никогда не подумал, что ты не немка. Тебя только внешность немного выдаёт и фамилия.

– Мне часто такое говорят. Хотя и по фамилии не догадаешься, откуда я родом. Мы не чистокровные норвежцы. Мой дедушка американец, точнее англичанин. Мои предки когда‑то давно перекочевали в Новую Англию. Я унаследовала фамилию деда через отца. Дед, моя тётя и три племянника живут в Америке в Портленде. В детстве я несколько лет провела у них и посещала там среднюю школу. Это очень красивый город, и в округе много райских мест. Мы частенько ездили в Канаду на каникулах. Это время было незабываемым. Там, в Портленде, и проснулась моя любовь к английскому языку и писательству.

– Невероятно! – восхитился я искренне. По миру она поколесила знатно. Мне такое и не снилось. Хотя, для того чтобы писать книги на чужом языке и говорить на нём так, как говорит она, недостаточно школьных и институтских знаний. Нужно много общаться с носителями языка, а лучше жить среди них.

Я не отрывал взгляда от Кассандры и ощущал невиданное воодушевление – потому что обнаружил новые грани её личности, прежде недоступные для меня.

От моего пристального взгляда её щёки опалил лёгкий румянец. Она смущённо улыбнулась и пригубила виски.

– И что было дальше, после твоего переезда в Германию? – спросил я, пытаясь скрыть нетерпение. Подробности… я хотел знать абсолютно всё о ней!