В разбитом сердце

Я еле продрал глаза, когда зазвонил будильник. Рожа в зеркале была ужасная – опухшая и с синяками под глазами. К счастью, сегодня мне не нужно идти на подработку, и после занятий можно будет отоспаться.

В набитой электричке я уцепился за верхний поручень и повис на нем, расслабляя ноги. За год насыщенной студенческой жизни я научился спать стоя. Только я прикрыл глаза, как возле меня послышался знакомый задорный голос:

– Смотрю, хорошо погулял вчера, Лео!

Я приоткрыл один глаз. Передо мной почти вплотную стояла профессор Грин. Даже если она щедро разрешила называть ее по имени, я думал, что она начнет меня избегать после всего. Если этот вариант не подходит, тогда, может, попытается соблазнить?

– Угу, – пробубнил я вяло.

Я был не особо расположен к разговору, но она и не пыталась меня разговорить. Мы ехали молча. Вариант с соблазнением отпал. Ну, и зачем тогда она ко мне подошла? Профессор Грин смотрела мимо меня в окно, а я – на нее. Она была маленькой, едва доставала мне до плеча, хотя надела туфли на каблучке. Большинство девушек были ниже меня, но в случае с профессором я находил эту разницу в росте еще более приятной. Это словно сокращало возрастную пропасть между нами, хотя я и так не особо ощущал ее. Барьер, который естественным образом возникает в общении со старшими, в случае с профессором Грин для меня отсутствовал – а ведь она еще в придачу мой учитель!

Сегодня ее длинные волнистые волосы снова были собраны в хвост. На ней была теплая шерстяная кофточка на пуговичках, из‑под которой виднелась розовая блузка, целомудренно застегнутая доверху. В этот раз вместо юбки были брюки – предположительно, из‑за ссадин и ушибов. Пока я не мог сказать точно, почему она одевалась так строго – из‑за чопорности или из‑за статуса. Стало интересно, что она носит в свободное время.

– Коленки болят? – поинтересовался я.

Кассандра подняла голову.

– Болят, – подтвердила она коротко.

– Удивительно. Ты уже вчера так живехонько залетела в аудиторию, словно ничего не было.

– Ну, я же взрослая девочка. Не ныть же мне при студентах над каждой болячкой. – Она хихикнула.

– Зря. Тебя бы точно с удовольствием пожалели.

– А что, похоже, что мне нужна чья‑то жалость?

От ее синих глаз неожиданно повеяло холодом. Я даже поежился. Неужели закоренелая феминистка? Ненавидит мужчин? Что плохого в том, чтобы дать себя утешить? Мне всегда казалось, что девушкам нравится быть слабыми и беззащитными. Мои подружки частенько строили из себя беспомощных, чтобы я мчался их спасать, но когда я этого не делал, они вдруг мутировали в яростных, диких кошек, которые с легкостью выцарапают глаза, если быть неосторожным.

– Я этого не говорил.

– Ну вот и славно.

Профессор снова отвернулась к окну. На следующей станции зашло еще больше народа, и ее грудь прижало к моей. Тут остатки моего сна как рукой сняло. Кассандра тоже напряглась. Я невольно покосился на ее выпуклые, мягонькие прелести. Под двумя слоями одежды трудно было угадать истинные формы, но сейчас я отчетливо чувствовал, что с ними все в порядке. Даже более чем в порядке! Я бы с радостью потискал ее мячики и понаблюдал за ее реакцией. Мне стало немного стыдно за свои похотливые фантазии, но в такой ситуации они были неизбежны. В конце концов, я мужчина, во мне бурлит молодая горячая кровь, и я набит тестостероном до отказа. Профессор попыталась сдвинуться в сторону, чтобы избежать близости, но у нее ничего не вышло. Я ощущал всем телом, как жутко она нервничает. На ее лбу проступили капельки пота. Она тяжело сглотнула, и я это слышал. Похоже, наша близость и ее не оставила равнодушной. Очень эротично!

– Господи, да не смотри ты на меня так! – взорвалась она вдруг. Хоть Кассандра и говорила шепотом, но ее взбудораженный тон от меня не ускользнул.

– Как? – поинтересовался я наивно, но с ноткой ехидства. Я прекрасно знал, что она имеет в виду. Я снова неприкрыто пялился на нее, и выражение моего лица едва ли скрывало мои мысли. Мне чертовски нравилось смотреть, как она ерзает, и не находит себе места из‑за меня, и пытается это скрыть.

– Все‑таки стоило поехать другим поездом, – процедила она сквозь зубы.

Не думаю, что эти слова предназначались мне, но я все равно ответил:

– Ну, в принципе, я так и думал, что ты теперь будешь меня сторониться.

Она подняла бровь.

– Я что, ребенок, бегать от своего же студента?

Профессор Грин сразила меня своим заявлением наповал. Я не сдержался и усмехнулся нагло:

– Именно поэтому ты еще и рядом со мной встала?

И вот снова ее белые щеки разрумянились. Будь это одна из моих бывших, я бы даже не сомневался, что она подстроила эту ситуацию. Но профессор Грин явно была неискушенной в этом плане. Без сомнения, она намного взрослее моих девушек, в ней чувствовалась эта гордая независимость и самоуверенность, как у всех состоявшихся женщин. Но при этом она становилась такой беззащитной, когда оказывалась в тупике! Думаю, я верно предположил, что профессор нечасто флиртует и заигрывает с мужчинами. Может, у нее уже кто‑то есть. Помимо того, что Кассандра привлекательная и умная, она кажется доброй и честной. Обычно таких быстро прибирают к рукам. Но меня не особо волновало, есть ли у нее мужчина. Я просто чувствовал легкую гордость из‑за того, что мне удавалось выбить ее из колеи. Она была очаровательна! Кассандра притягивала к себе взгляды, сама того не замечая. Мне это нравилось. Я по‑настоящему любовался ей.

– Я просто решила поздороваться! – огрызнулась она. – Ты невыносимый, Лео Вебер! Не стыдно тебе так со старшими разговаривать?

– Может, хочешь меня перевоспитать? – снова ковырнул я ее.

– Делать мне больше нечего – перевоспитывать здоровенного обалдуя!

Она нахмурила брови и старательно смотрела мимо меня. На ее несчастье, на следующей остановке набилось еще больше людей. Она еле слышно взвизгнула, когда ее придвинули совсем близко ко мне. Тут уже и мне стало не по себе – не только ее грудь, но и живот и бедра практически слились с моим телом. Я старался сильно не концентрироваться на этом ощущении, потому что у меня в штанах проснулась жизнь. Меня обдало жаром. Я аккуратно обвил руку вокруг ее хрупкой талии, потому что сзади ее слишком сильно теснили и припирали, даже если она старательно не показывала вида. Мне пришлось затаить дыхание, иначе оно могло выдать мое возбуждение.

– Ты что творишь? – прошипела Кассандра незамедлительно.

– Тебе же держаться не за что. Вдруг снова упадешь, а у тебя еще коленки не зажили, – оправдался я.

Тут ей нечем было крыть. Раунд остался за мной, хотя сомневаюсь, что она могла упасть в вагоне. Мы были зажаты со всех сторон, как шпроты в банке. Кассандра до последнего сражалась со своим неловким положением, а вот я сдался и просто наслаждался ее близостью. Она упорно держала шею прямо, хотя могла просто прислониться к моей груди, и все. Все части ее тела и так были прижаты ко мне. Чего уже тут сопротивляться?