…в разбитом сердце

Она тонко и нежно пахла духами с отчётливой яблочной ноткой. Моя одежда наверняка насквозь пропитается её запахом. Её вещи тоже пропахнут мной. Если она в отношениях с кем‑то, интересно, что она ему скажет в оправдание? Я не то чтобы желал Кассандре проблем с любимым человеком, но мне хотелось, чтобы мой запах на её одежде заставил её лишний раз вспомнить обо мне и об этой эротичной ситуации в электричке.

– Профессор, от тебя приятно пахнет, – подкинул я дровишек в топку не без наслаждения. К сожалению, она отвернулась от меня, так что я не мог разглядеть выражение её лица. Мне пришлось довольствоваться созерцанием её светлой макушки. Уши Кассандры предательски порозовели.

– А от тебя перегаром разит за версту! Бессовестно отрываешься посреди недели! Молодёжь пошла просто кошмар!

– Ого, вот это претензии! А ты разве не гуляла в студенчестве? – поинтересовался я, нисколько не обиженный её комментарием.

– Гуляла, конечно, но знала меру! – ответила она нравоучительно.

– В самом деле, профессор, я же не прогуливаю занятия, чего ты разворчалась? Между прочим, ты сама виновата, что тебе приходится стоять со мной в обнимку.

– Мы не стоим в обнимку! Это всё переполненный транспорт! И замолчи уже! Ты больно разболтался! – выпалила она так отчаянно, что я аж пошатнулся. Неужели ей противна моя близость? Это понимание меня неприятно ужалило и одновременно приземлило. После её слов я замолчал. Я действительно слишком разболтался. Сам не заметил, как увлёкся разговором. Это было на меня не похоже. Обычно мне даже пару слов сложно связать, а тут беседа лилась сама собой.

Кассандра достойно терпела до станции, когда нам нужно было выходить, и вылетела из вагона как ошпаренная. Она ринулась к эскалатору и, не оборачиваясь, бросила мне, что пойдёт одна и чтобы я не шёл за ней.

И у неё ещё хватает смелости говорить, что она не ведёт себя как ребёнок?! Мы же с ней в один универ направляемся, и из‑за её ребячества я что, теперь должен идти другой дорогой?!

Я вздохнул уныло. Голова разболелась ещё сильнее. Хорошо, что у нас не намечалось урока английского. Мне уже на сегодня хватило выкрутасов профессора Грин. Женщины утомляют.

Кое‑как отсидев пары, я поторопился вернуться к себе в берлогу и, как и собирался, лёг отсыпаться. Проснулся я уже ближе к десяти вечера. Сделав ужин на скорою руку, я поел, а потом загрузил грязные вещи в стиральную машину. Те, что были на мне этим утром, я тоже решил постирать. Перед тем, как засунуть свитер в стиралку, я обнюхал его ради любопытства. И точно, я не ошибся. Он всё ещё пах духами профессора Грин. Яблочный запах крепко въелся в ткань. Как ни крути, а яблоки мне теперь постоянно будут напоминать о ней. Вздохнув, я закрыл машинку и запустил стирку. В это время затрезвонил мой сотовый. Вернувшись в комнату, я поднял его с кровати и уставился на экран. Пару секунд я набирался мужества и в итоге неохотно ответил на звонок.

– Привет, сынок, – послышался на том конце взволнованный мамин голос. С тех пор как я переехал, мы почти не виделись и общались только по телефону. Я старался как можно реже приезжать домой.

– Привет, звонишь поздно, – отозвался я.

– Днём до тебя не дозвонишься. Как дела? Как учёба?

Всё это были стандартные, из раза в раз повторяющиеся вопросы, на которые мне периодически приходилось отвечать, чтобы не спровоцировать приступ паники у мамы.

– Всё отлично.

– Я рада, – повисла пауза.

– А ты как? Как папа? – поинтересовался я. Каждое слово давалось с трудом. Иногда я задавался вопросом: всем взрослым детям так тяжело общаться с матерями? Сколько себя помню, я никогда не мог быть при родителях самим собой. Особенно тяжело было, когда я стал подростком. Постоянный контроль безумно тяготил меня. Хотя и в детские годы было не лучше. За каждым моим шагом следили, за выбором друзей тоже, да и в остальном моё мнение не приветствовалось.

– Папа как всегда много работает, а я по‑прежнему, – мама всхлипнула и добавила, набираясь мужества: – Сынок, приходи домой! Хотя бы на Рождество! Очень прошу!

– Мам, не начинай, – простонал я протяжно. Так вышло, что в прошлом году я не явился ни на один праздник, в том числе и на Рождество, которое принято отмечать с семьёй.

– Папа больше не злится, а я очень по тебе скучаю!

Во рту появился неприятный привкус горечи от её слов, а на сердце стало тяжело. После каждого разговора с ней я не мог отделаться от ощущения, что я плохой сын.

– Я постараюсь, – ответил я уклончиво.

– У тебя появилась девушка? – спросила она осторожно, а я дёрнулся, как от электрического разряда. Этого я и боялся. Опять началось.

– У меня никого нет, – сказал я, уже зная, что последует за этим.

– Лео, давай я познакомлю тебя с приличной кандидаткой. У меня есть одна очень милая особа на примете. Не упрямься. Ты же знаешь, мы с отцом желаем тебе только добра.

Вот как всегда. Она никогда не могла удержаться от того, чтобы не вмешаться в мою личную жизнь. Став совершеннолетним, я фактически объявил им войну за свою независимость. Только так я добился, чтобы они не лезли в мои дела. Дабы не обострять и без того обострённые отношения между нами, родители уступили, но лишь потому, что у меня была отличная успеваемость и я больше не позорил отца. Тем не менее контроль не прекращался. Порой в маме я видел скорее не маму, а надзирателя, который шпионит за каждым моим шагом. В любом вопросе я чувствовал подвох. Её любезность и мягкость не могли меня обмануть.

Этот разговор начал раздражать. Не в первый раз мама пыталась свести меня с угодной для неё и отца девушкой. Уж очень им хотелось вернуть блудного сына назад под своё крыло. Да. Однажды я оступился. Им есть в чём меня упрекнуть, но это всё равно не даёт им права решать за меня, что для меня лучше, с кем мне встречаться, в кого влюбляться и с кем провести остаток жизни.

– Мам, давай без этого. Извини. Я кладу трубку. Мне нужно ещё поучить. У меня завтра семинар. Пока. Передавай папе привет.

Не дожидаясь её ответа, я нажал на дисплей, прерывая звонок. Мне было так паршиво, что я просто снова завалился спать, чтобы забыться. Следующим утром я проснулся в бодром настроении и со свежей головой отправился на занятия. Неприятный разговор с матерью я по привычке выкинул из головы. Как всегда, я задвинул всё гнетущее подальше, чтобы не бередить зарубцевавшиеся раны, – не понимая, что когда‑нибудь эти проблемы всё равно меня настигнут. Но мне было не до этого. Я просто хотел наслаждаться студенчеством и жить на полную катушку, не забивая себе голову лишними переживаниями. Наверное, я вёл себя легкомысленно, не по‑взрослому, но я устал от разборок с родителями, которые всё равно не слушают, что я им говорю. Какой смысл биться головой о стену? От этого она не сломается, только будет больно. Так вот я и бегал от самого себя.

 

4. Взаимное притяжение может быть опасным, особенно в непредвиденных ситуациях