В тени голубых облаков

Горячей австралийке, конечно, было невдомек, что женщины «без комплексов» всю жизнь приводили в ужас брезгливого эстета Кранцева, который в своей бедной до самой женитьбы половой жизни шарахался от напористых барышень, как черт от ладана, при одной мысли о том, что готовая сразу ему отдаться знакомая вчера могла переспать с кем‑то еще и тогда жди беды… Он вообще не был сторонником того, что писатель Юрий Поляков называл «безвозмездная гормональная помощь», терпеть не мог американское понятие sex, прочно вошедшее в русскую любовную лексику и практику наряду с дурацким, корявым, но неизбежным термином «трахаться». От фразы «у них был секс» его просто коробило, настолько это не вписывалось в его неторопливую стратегию сближения с противоположным полом: любопытство‑симпатия‑волнение‑трепет‑доверие‑нежность и так далее. Короче, ему нравились скромные, кроткие, робкие, стыдливые, но, конечно, красивые девушки. И, конечно, не фригидные. Да и было их в далекие школьные и студенческие годы всего две, ушедших от него к крепким и решительным парням без комплексов. Даже свою благоверную жену Свету нерешительный Артем бережно и не очень умело лишил девственности только на третий день после свадьбы.

 

Разговор за столом в Задаре затянулся, поговорили, конечно, и о миротворческой операции, но когда Хизер с Дэном стали дружно осуждать «сербов за их нехорошее поведение» и сулить им всяческие «справедливые» наказания, Кранцеву ничего другого не оставалось, как поникнуть и притвориться пьяным. Ну не спорить же и не драться с идиотами в первые же дни «полевой службы по поддержанию мира». «Не надо высовываться, – вспомнил он завет друга Германа Седина. – Копи деньги, пригодятся»… Закат на море был ошеломительно красив, и уже в конце беседы, когда небо потемнело, Хизер решительно встала, спустилась по ступенькам к самой кромке притихшей воды и, решительно сбросив халат, осталась в черном бикини, эффектно подчеркивающем ее пышные формы. Так же решительно бросившись в воду, она одарила восхищенных зрителей еще более решительным кролем, а вернувшись на берег, натянула халат прямо на мокрое тело. К этому моменту Кранцева реально сморило, веки слипались, и он вышел из‑за стола, пожелав всем спокойной ночи под разочарованный взгляд хозяйки. Видимо, она была другого мнения о русских.

В своей комнате на первом этаже Артем плашмя бросился на кровать, но третья ночь на хорватской земле успокоения ему не подарила. Тревога не желала отступать, давила грудь, скреблась в животе. Несмотря на усталость, сонливость и выпитое, он долго не мог уснуть, вслушиваясь в шумы, смешки и возню на втором этаже, куда удалились Дэн с Хизер. А когда Морфей все же одолел, в кинофильме снов опять замелькали черные птицы, искаженные страхом женские лица, пузырящиеся болотные топи и прочая жуть. Несмотря на это, утром он проснулся на удивление бодрым и спокойным. Долго брился, нежился под теплыми струями душа, а когда вышел на террасу, его встретило и согрело яркое солнце, повисшее над мирным, ласковым морем. Как будто и не было тревожных снов. И не было войны…

Короткий стук, и в дверь просунулась растрепанная голова Хизер.

– Как спалось, ковбой? Уже на ногах и готов к подвигам? Не знаешь, куда девать нерастраченные силы?

Она обвела взглядом обнаженный торс Кранцева, изобразила на лице шаловливую гримаску и хихикнула, как маленькая девочка.

– Завтрак через десять минут. Твой напарник почему‑то спешит со мной расстаться. Очень деловой мэн…

Дверь тихонько прикрылась, и Кранцев, застегнув рубашку на все пуговицы, вышел к уже накрытому на террасе столу с бутербродами, вдыхая ободряющий запах кофе.

За завтраком действительно не засиделись. Прощаясь, Хизер обняла незадачливого русского так же крепко, как и канадца, сказав:

– Надеюсь, не в последний раз видимся. Всегда добро пожаловать. Мы в одной лодке…

За оживленной беседой обратный путь до Северного сектора неожиданно показался короче, хотя на него ушли все те же три часа. После романтической остановки в Задаре доверие между напарниками окрепло. Явно недоспавший Дэн тем не менее охотно рассказывал, что дослужился до капитана в сухопутных войсках Канады, в основном при штабах, женат, трое детей, нужно много денег, чтобы содержать семью, дом, платить налоги, помогать родителям. Вот и решил податься в миротворческую операцию за заработком, не считая профессионального интереса и любви к приключениям. В его вопросах, между делом задаваемых Кранцеву, его профессиональный интерес в общем проглядывался, но ничего ценного русский миротворец ему сообщить не мог – в армии не служил, приключений не ищет. Он все ждал, когда канадец начнет предлагать ему «сотрудничество», и уже был готов отшутиться, но, к счастью, предложение так и не прозвучало, и Артем, в свою очередь, с облегчением рассказывал все как есть о своих близких, о переменах и трудностях в жизни России после любимой Западом перестройки. Но, разумеется, помалкивал о своем отношении к Западу, старающемуся правдами и неправдами подчинить Россию.

Не вдаваясь в подробности своей, по все видимости, бурной ночи в Задаре и не отрывая крепких рук от руля и глаз от дороги, Дэй, путая английские и французские слова, достаточно уважительно, сочувственно и даже нежно отозвался о Хизер. Красивая, яркая женщина (по‑русски можно было бы сказать «классная баба»), З8 лет, первый муж бросил, второй погиб в автокатастрофе, сыну 16 лет, учится в Лондоне, она уже 10 лет служит в миротворческих операциях ООН, была в Намибии (наверняка общалась с Герой, подумал Кранцев), не скрывает своего интереса к мужчинам, ходят слухи, что была любовницей нескольких высших чинов ЮНПРОФОР, в частности командира российского или бельгийского батальона в Восточном секторе. Но, скорее всего, это злые языки, болтают завистницы.

– В штаб‑квартире мне уже говорили об австралийской диве, но ни одного плохого слова о ней я не слышал, – заключил Дэй, въезжая в Топуско и оглядываясь по сторонам в поисках указателя к штабу Защитных сил.

Штаб разместился в неказистом старом здании сельского типа с просторным двором, пригодным для парковки пары десятков машин. Сейчас двор был пуст. Дэй припарковался прямо у задней двери, и путешественники, кряхтя, вылезли из машины, разминая затекшие ноги. На шум из здания вышел молодой человек, он на английском с непонятным акцентом представился дежурным и сообщил, что руководство штаба с сотрудниками час назад выехали в соседний поселок под названием Глина на переговоры с министром внутренних дел Сербской Краины господином Пеши‑чем. Такое событие пропустить было никак нельзя, и уже через минуту Дэн и Артем мчались по мокрому шоссе, ведущему в Глину. Стрелка на выезде из Топуско показывала 12 км до Глины, и осторожный Кранцев попросил напарника сильно не гнать – «там и без нас обойдутся». Было бы глупо слететь в канаву со скользкой от грязи узкой проселочной дороги.