Весы Правосудия Божиего. Книга третья

– Да ну, Янка бы заметила по‑любому, это, скорее всего, от переутомления, ведь с тех пор как затеял все это, я нахожусь под постоянным стрессом, слишком много разных впечатлений после размеренной жизни, пройдет, успокоюсь.

– Ну будем надеяться, а нет, так придется попоить тебя отварчиком успокаивающих трав, даже не беспокойся, я знаю, что говорю.

– О, мой маэстро, только не опиумом, как в начале двухтысячных.

– Да что ты, мы ведь направляемся в сторону, где в природе доступны такие растения, как Валериана Оффициналис, его величество женьшень, и масса разных грибочков.

– Женьшень, конечно же, другое дело, старина, вот только грибочками баловаться стоит едва ли.

– Ну, как сказать, не зная броду, конечно же, не суйся в воду, а зная, то и сомневаться грех, тут я полностью уверен, ибо знаю достаточно много растений, которые можно и даже нужно принимать при нервных расстройствах. Будь уверен, худого тебе не посоветую.

– Да уж, маэстро, тебя только могила исправит.

– Причем тут исправление? Я в нем не нуждаюсь, а травки и грибочки, конечно же, при правильном пользовании приносят выздоровление, душевное спокойствие, а некоторые даже открывают новые горизонты…

– Спорить не стану, но с этим, друг, уж умоляю вас, давайте осторожно.

– Не беспокойся, я пустого никогда не глаголил.

– Предельно понятно, мой учитель, но помнится мне, как в 2001‑м я нехотя подсел на опий, век не забуду, как потом слазить пришлось с этого зелья. Спорить не стану, сам виноват, усугубил и попал в зависимость, аж мурашки по коже, как вспомню – так вздрогну.

– Так я ведь советовал его как медицину, ну а друзья твои верные вместо лечения дабы с героиновой зависимости освободиться, стали не то что принимать мною рекомендуемые дозы, а впрямь таки пожирать передозы, а опий ошибок не прощает, это ты знаешь, впрочем, как и все остальные наркотики.

– Да ясно, маэстро, пробовать можно все, что произрастает на планете, но знать надо меру.

– Именно так.

 

Тем временем поезд приближался к Уральскому хребту, начинался плавный подъем железной дороги.

Урал живописен в любое время года, но весной эти невысокие горы особенно живописны.

Сбросив белые зимние мантии, тут и там особняком стоят маестатические кедры, издали узнав старых знакомых, помахивают лапником седовласые ели, а свежая листва широколистных деревьев шуршит и, качаясь на ветру, создает иллюзию, словно светло‑зеленые волны бескрайнего моря тайги готовы нежно поднять и нести вас на лоне своем аж за горизонт.

Сей пейзаж завораживает глаз неискушенного путешественника, и если в вашей душе, мой любимый читатель, ютится хотя бы самая малость романтики, то влюбиться в дали уральских холмов вы должны прям с первого взгляда.

Одолев перевал, поезд накатом спускается по восточному склону Урала к дивному городу Екатеринбургу, вот они ворота великой Сибири и Азии.

Еще в начале восемнадцатого века тут кипела работа, Урал начинал открывать свои воистину неисчерпаемые недра, с годами все больше удивляя горнодобытчиков своим содержимым…

 

За четверть века город, конечно, расцвел.

Бронька, разумеется, узнал до боли знакомый вокзал и площадь перед ним, вот только в ресторане «Уральские пельмени», который и по сей день своим изобилием удивлял любого гурмана, хозяйка сменилась, в место пышногрудой блондинки их любезно встретила озорная шатенка лет двадцати.

Да уж, откуда этой девчонке знать, что стало с его старой знакомой, ведь тогда она не могла быть даже зачатой. «И чего прошлое ворошить приставая с вопросами?» – подумал он, но на всякий случай все же поинтересовался:

– Не посчитайте за попытку флирта, молодая леди, ведь я вам в отцы, походу, гожусь, но ровно четверть века назад, имея честь отобедать в этом заведении, так уж случилось, что хозяйка…

Он вдруг осекся, воспоминания словно кинолентой замелькали перед глазами, не нашелся, чем и как продолжить свой в монолог превратившийся вопрос. И зачем этой девушке знать о том, что было столько лет назад.

– Так вы, похоже, мою маму имеете в виду, не так ли?

Неловкий момент прервала сама девчонка.

– Ну получается, что так.

И словно ледяной волной его обдала догадка.

– А мама… как она?

– Так тут, минуточку, сейчас позову.

Шустрая хозяйка выпорхнула из‑за барной стойки и скрылась за дверью, ведущей в офис ресторана.

Бронька прекрасно знал, куда она пошла, ведь довелось, бывал он за той дверью.

– Эй, браток, похоже, ты тут и раньше бывал.

Это Виталик его вернул в действительность.

– О да, бывал, пацаны, бывал, еще как бывал.

– По местам боевой славы, не так ли?

Кто‑то из мужиков кинул реплику, а он, словно завороженный, не отрывая глаз от ручки двери, за которой минуту назад скрылась девушка, встал и пошел вслед за ней.

Не постучав, он легонько толкнул приоткрытую дверь, и вдруг перед его глазами открылась вполне ожидаемая, но тем не менее душу трогающая картина.

Две женщины, явно мать и дочь, обнявшись, стояли в центре помещения.

Старшая в слезах, младшая ее успокаивала, нежно обнимая.

Дар речи потеряв, он стоял и в замешательстве не находил ни слов, ни сил к некому действию.

«Так это, стало быть… моя дочь, то ли Ивана, а ведь, может, и ни того, ни другого, но в таком случае, причем тут такие эмоции?»

Их взгляды встретились, и только спустя несколько секунд молчания, собравшись силами, он смог произнести:

– Ну здравствуйте, пельменьные королевы, как годы пролетели, вас стало две.

Не дожидаясь ответа, он шагнул к ним и обнял обеих разом.

 

Конец ознакомительного фрагмента