Восемь виноградных косточек

«Столичное обозрение» в отличие от «Инсайда» владело собственным помещением во весь первый этаж многоквартирного дома. Парадный вход в редакцию Аарон обнаружил на тихой пешеходной улице с елочками и скамейками. Все они были заняты людьми деловой внешности, большей частью по трое – в руках телефоны и бумажные стаканчики, громкие разговоры, иногда смех.

Послушные двери распахнулись. Охранник – средних лет мужчина в белой рубашке и черных брюках – шагнул навстречу. Коротко стриженная голова наклонилась вбок, когда он смерил Аарона взглядом. Правая рука легла на рукоять дубинки, висящей на поясе.

Подавляющее большинство сотрудников «Столичного Обозрения» имели немецкие фамилии, что, впрочем, его не удивляло. Экспаты предпочитали работать с людьми схожего менталитета, однако на бейджике у охранника значилось имя «Жак», и он напоминал Аарону персонажа французских молодежных сериалов.

– Добрый день! Вы к кому? – спросил Жак.

Аарон выбрал ответ, который отрепетировал в машине.

– К Отто Кауфману.

Он уставился на турникет и красный крестик, возвещавший о том, что путь закрыт.

Аарон помнил, что темный цвет кожи может вызвать определенные мысли у некоторых людей. И у французов в особенности. Но сейчас он ничего изменить не мог. Если Жак и составил о нем мнение, то десять секунд уже прошли. Он мог либо все испортить, либо сделать все как следует.

– По какому вопросу?

– Ивонн Шнайдер. Это срочно.

При звуке этого имени лицо у Жака разгладилось, впрочем, всего на три секунды.

– Хорошо, подождите.

Жак прошел к стеклянной будке. Подковы на его ботинках скребли мраморный пол, будто кто‑то точил ножи. Он делал все быстро. Срочность, как видно, для него означала именно то, что следует. Он ткнул указательным пальцем в корпус стационарного телефона, глянул на Аарона, что‑то сказал в трубку. Снова оглядел его с ног до головы. Потом кивнул. Жак попросил паспорт, сделал запись в журнале.

Минутой позже Аарон шел по красному ковру одного из отделов «Столичного обозрения», почти ничем не отличавшемуся от редакции «Инсайда». По бокам бежали кабинки в половину человеческого роста, и весь зал был словно гудящий улей. Только опытный слух мог разделить какофонию рабочего процесса на отдельные звуки – здесь стрекотали клавиатуры, шелестела бумага, хлопали двери, а непрерывная болтовня вместе с запахом кофе и горячей бумаги заменяла воздух, и никто этого, казалось, не замечал.

Кабинет Кауфмана, как и положено, находился за дверью с блестящей табличкой. Аарон постучал три раза, услышал короткое «да» и вошел. Отто Кауфман ждал его – он стоял спиной к двери, смотрел в окно, а пухлые руки сцепил за спиной. В тертых джинсах и джемпере он меньше всего напоминал главного редактора – плотный, да к тому же низкого роста. Не тот, в чьих руках сосредоточена власть. Впрочем, едва увидев его лицо, Аарон быстро понял, что стереотип, навязанный образом Нормы Абрамс, вот‑вот будет разрушен.

 

Глава 10

 

– Итак, Ивонн Шнайдер, – сказал Кауфман, когда они сели возле окна в два кресла, по разные стороны от журнального столика. – А вы ей кто?

– Друг семьи, – ответил Аарон. И этого вполне было достаточно. То, что они друзья детства, вероятно, не имело никакого значения. – Ее бывший муж позвонил мне. Нас беспокоит, что с ней не связаться.

– Да, и мне он звонил тоже. Послушайте, э…

– Аарон.

– Аарон, я не вижу серьезного повода волноваться. Ивонн – девушка ответственная. Да, она не явилась к сроку, а значит, тема более широка, чем она думала. Нужен еще материал, и нежелание общаться я объясняю тем, что она на пике работы, заканчивает статью, – Кауфман посмотрел через окно на улицу и махнул рукой. – Увлеклась девочка. С кем не бывает. Сидит в номере отеля, барабанит по клавишам, поглощает кофе, – Кауфман вынырнул из фантазий и посмотрел на Аарона. – Вам так не кажется?

Аарон закусил губу. Резкие колкие слова лезли наружу со страшной силой.

– Вы знаете, где она? Хотя бы примерно?

Главный редактор «Столичного обозрения» наверняка знал. По‑другому быть не может.

– Шутите? – спросил Кауфман, глядя в окно. – У нас тут, знаете ли, правила. Для всех одинаковые, благодаря которым журнал прочно стоит на ногах.

Толстяк поднялся и вразвалочку направился к столу. Он говорил на ходу:

– Согласно правилам, журналист, которому платит за работу «Столичное обозрение», обязан сообщать место, куда отправился, где остановился и контактные данные человека, у которого берет интервью. Чистая формальность, – Кауфман на некоторое время замолк, выдвинул ящик стола, зашелестел внутри бумагами.

Аарон внимательно следил за его движениями. Кауфман никуда не спешил. Он положил на стол прозрачную папку.

– Да, вот оно.

Он прошел обратно и уселся в кресло, не отрывая взгляда от листа.

– Чистая формальность, – повторил он. – Как раз для таких случаев, как с Ивонн Шнайдер.

Он посмотрел на Аарона.

– Ручка есть?

Аарон достал свой любимый «Фишер», подарок Маргариты, и записную книжицу.

– Пишу.

– Пишите, – Кауфман поднес листок ближе к лицу. – Эмос Андервуд. Начальник уголовной полиции города Нуабель.

– Так, – сказал Аарон. – Дальше.

– Это все.

– Как все?

– Вот так.

Кауфман, ехидно улыбаясь – непонятно, что он нашел здесь смешного, – взял лист за верхний край и показал его Аарону. Ноготь его указательного пальца оказался блестящим и аккуратно подстриженным. Эти руки давно забыли, что такое физический труд. Или не знали вообще.

На листке оказалось в точности то же самое, что Аарон записал в блокнот.

– Так вы ему не звонили?