Восемь виноградных косточек

Аарон прекрасно помнил это название. Частная психиатрическая клиника всего на 48 мест славилась на весь мир (в основном среди научной интеллигенции) своей коллекцией знаменитых сумасшедших, которых, подобно редким картинам, основатели собирали по всей планете. Вчера, когда ему так и не удалось пробить кордон «первых освободившихся операторов» Белого мыса, он нашел в интернете маленькую заметку в научном журнале. В статье под названием «Гении под пьедесталом» одним предложением упоминался исследовательский отдел знаменитой психушки, который располагал уникальными пациентами.

Андервуд указал в сторону, противоположную от окна, и сказал:

– В десяти минутах езды на восток Шоссе Независимости пересекается с Королевским бульваром, красивой пешеходной улочкой с магазинами и кафе. В школьные годы одно из любимых наших мест в Нуабеле. Днем тихо и свежо, напоминает приморский курортный городок. Ночью – много огней, музыка. Местные предпочитают Королевский бульвар центру города.

Квартал вдоль бульвара, по сути, – окраина города. Сразу за последними домами начинается пустырь, заросший кустами, за ними – речка, а дальше дачные участки и лес.

В восемьдесят шестом, в конце июля, дачник свернул с тропинки на пустыре, чтобы набрать хвороста для камина. Из заброшенного дома он услышал стоны и там нашел Скотта Фримена. Среди пустых пивных бутылок и прочего мусора Фримен лежал посреди комнаты, возле потухшего костра, спиной кверху, без рубашки и со спущенными до колен штанами. Мы узнали об этом по телевизору, из вечерних новостей.

К тому времени Фримена искали уже третий день. В больнице Святой Анны для установления личности обзвонили ближайшие поликлиники. Спрашивали, где состоит на учете безрукий подросток. Спустя час после выпуска новостей в госпиталь позвонила мать Фримена и сказала, что тут возможно допущена ошибка. Дескать, знаем такого, но с руками. Им ответили, что этого не может быть, потому как то, что от рук осталось, похоже на травмы десятилетней давности. Когда Фримен спустя месяц пришел в себя, и его спросили, как это произошло, он только мычал и плакал. Оказалось – язык откушен.

Вот такие дела.

Флёдстранд – довольно большой район. Почти десять квадратных километров площади и около ста пятидесяти тысяч человек населения. По статистике два несчастных случая в течение месяца – как капля в море.

В полиции, вероятно, серьезно задумались, почему это произошло с подростками из одного двора. Для всех остальных что Догерти, что Фримен – очередная новость, интересная тема для разговоров.

До нас, шестерых оставшихся, тоже не сразу дошло, откуда ветер дует. Картина обрела четкость к сентябрю, когда кто‑то из ребят притащил на стройку свежий выпуск газеты «Район».

Вашку Белмонти и Имос Варга перестали гулять с нами еще в конце июня. После выпускных экзаменов они появились во дворе один раз и сказали, что осенью уезжают учиться в Имперский Колледж Лондона, на инженерный факультет – самый престижный технический университет в Европе, чтобы потом вернуться и занять тепленькие места на металлургическом заводе.

В награду за поступление родители купили обоим путевки во Флориду на целый месяц. Уже тогда, кстати, они смотрели на нас свысока.

На фотографиях на первой странице «Района» наши главные заводилы Имос и Вашку стояли немного смущенные, в мантиях и квадратных шапочках, на фоне главного входа в школу.

С последней своей вечеринки – выпускного бала – в клубе «Рихард» они ушли в сопровождении неизвестной привлекательной девушки по направлению к озеру Боттенланг.

В тот день, когда вышел номер, мы отказались от игры в карты. Только курили и выпили по бутылке пива. Обсуждали статью. Вспомнили, что Роджер в свой последний вечер тоже подцепил телку.

Потом, правда, мы резко сменили тему.

Юхан Соринен отреагировал на новость очень эмоционально. Он ходил рядом с нами, пинал мусор ногами. В один прекрасный момент он оказался у окна. И как‑то сразу поник, замолчал и присел за стол. Сказал, что внизу на улице стоит Варвара Сароян, бабка Тильды.

У всех нас что‑то зашевелилось в голове, и Стани Беркович рассказал, как несколько дней назад сдавал кровь в районной больнице после того, как переболел ангиной. По пути домой он, как обычно, выбросил в урну кусок ваты, которой зажимал рану. На выходе оглянулся и увидел, как санитарка копается в урне руками. Только вот одежда на ней была странная: черная ряса, подпоясанная веревкой на животе, и черный траурный платок на голове.

Юхана тоже прорвало. Его отец недели через две после визита в полицейский участок сказал, что собирается Варвару Сароян пригласить в гости. Он почему‑то считал, что ее нужно задобрить. Дать понять, насколько сильно они осуждают случившееся и готовы, если это уместно, оказать любую поддержку.

Иначе говоря, отец Юхана собирался предложить ей отступные.

Мы с Саймоном все думали, какую участь старуха приготовила для нас. Когда Юхан и Стани загремели в «Белый Мыс», где Фримен вовсю наслаждался беззаботной жизнью, нас то и дело подмывало съездить и расспросить обоих, чтобы подстраховаться на будущее. Но про них даже в газетах не написали.

Про Стани мы узнали случайно от родителей, когда зашли за ним гулять. Через год, правда, его забрали домой. Однажды ночью он вышел на улицу прямо через окно своей комнаты. Жили они тогда на восьмом этаже. Его младшая сестра видела, как это случилось, и практически сразу двинулась умом. Она стала нашей новой достопримечательностью, о которой сразу же написали в газете «Мой район».

С Юханом случился припадок на уроке биологии. В тот день они проходили плотоядные растения. Прямо посреди урока он вскочил, закричал, забился под раковину и просидел там до приезда отца, который сделал ему укол успокоительного и отнес на руках в машину.

Варвара Сароян, приходившая в гости к Сориненам, в знак примирения подарила матери Юхана комнатное растение. Как‑то раз на большой перемене он подсел к нам с Саймоном, бледный и невыспавшийся. Мы думали, он опять шлялся всю ночь со своей подружкой‑одноклассницей, он же сказал, что во всем виноват бабкин подарок.

Отец Юхана, врач по образованию, в тот же день после ухода бабки полистал энциклопедию. За ужином он авторитетно заявил, что подобный экземпляр относится к очень редким гибридам, растущим, вероятно, в реликтовых лесах. Наличие столь редкого растения у Варвары Сароян вполне объяснимо, поскольку мать девочки работала в туристическом агентстве и запросто могла побывать вдали от основных маршрутов, скажем, в гуще Амазонских тропиков. Судя по внешним признакам, «Мать цветов и хранитель силы рода», как назвала его бабка, может статься, не просто гибрид, а самый что ни есть прародитель известных плотоядных растений, таких, как жирянка, непентес кувшинчиковый и росянка обыкновенная. Питаются они в основном мухами и мелкими животными. Известны случаи, когда внутри бутона непентеса находили полупереваренных мышей и птиц. Сила воздействия дурманящего вещества в цветке зависит от массы животного и времени, в течение которого оно вдыхает ядовитые пары.