Возвращение царя обезьян
– Да вы все не моетесь, однако плохо пахнет только он один!
– Ну хоть бы и так! – нервно качнул головой Амал. – Мы повесили в доме пучки ароматных трав, зажгли агарбатти, и дедушкой не пахнет, если не особо его нюхать. А вот зачем ты принюхиваешься в чужом доме, а? Такого вредного гостя никто не пустит на порог!
Всё это время Ольга пыталась распутать верёвки на руках, но куда там. Отползать в сторону ей показалось бессмысленным – но разве она сможет сбежать от похитителей, связанная по рукам и ногам? Наконец чуть не поссорившиеся индусы вспомнили о ней.
– Значит, начнём прямо здесь? – спросил Камал друга, снова светя ей в лицо фонариком.
– Я… я не порченая! – удивляясь сама себе, крикнула девушка. – Я чиста и невинна! Меня можно дорого продать!
Индусы неуверенно переглянулись.
– Говорит, не порченая.
– Да врёт, блондинки все порченые.
– А вдруг не врёт?
– Тогда её можно дорого продать, – после непродолжительного молчания, качая головой, заключил старший из сообщников.
– Она так и сказала!
– Какая разница, как она сказала? Она женщина, дорогой Камал!
– Если вы найдёте Ханумана, он заплатит за меня большой выкуп! – вновь вмешалась Ольга.
– Посмотри, дорогой Камал, вот что бывает, если позволить женщине открыть рот: она уже поучает нас, кому выгоднее её продать!
Тот в знак согласия возмущённо покачал головой.
А в следующее мгновение в рот ей запихали какую‑то старую, грязную тряпку. Девушка протестующе замычала, но внезапно от этой гадости во рту её накрыл приступ тошноты, поэтому Ольга приняла единственно верное решение – успокоиться, расслабиться и глубоко дышать носом.
Самолёт плавно набирал высоту. За окном иллюминатора черным‑черно. Облака закрыли звёзды, и никаких городов, сверкающих огнями, внизу видно не было. Стюардессы и стюарды в ярких эффектных брючных костюмах разносили пассажирам еду. Сонные и усталые люди медленно открывали горячие крышечки из фольги и, зевая, ковыряли вилками в предусмотренном авиакомпанией питании.
– Не мог взять билеты на приличный самолёт?
– Заткнись и ешь. Вот, съешь и мою порцию тоже. Я такое не ем.
– Вообще‑то я тоже не ем такую бурду, но раз больше нечего… – Толстый китаец в две минуты расправился с содержимым своего контейнера и принялся опустошать контейнер своего соседа. – Сандвич с чем у тебя? А, без разницы, давай сюда, я голоден!
Он выхватил из рук худощавого товарища треугольный бутерброд, запаянный в пластиковую коробочку. Пальцы не слушались, мужчина никак не мог ухватиться за «язычок» на упаковке. Наконец он догадался просто сломать сандвич пополам. Пластиковая упаковка треснула и раскрылась, и пассажир доставал из неё свою еду по кускам, быстро запихивая их в рот и наскоро пережёвывая.
– Есть сок?
Его попутчик скривил губы и протянул голодающему свой стакан сока.
– Как же отвратительно ты ешь…
– Кто бы говорил, а ты бы молчал.
– Я‑то молчу, а вот ты похрюкиваешь от удовольствия.
– Урод.
– Свинья.
– У вас всё хорошо? – Над ними склонилась улыбчивая стюардесса. – Могу я чем‑нибудь вам помочь?
– Не волнуйтесь, да‑да, у нас всё хорошо, – сказал худощавый китаец таким холодным тоном, что у девушки мороз пробежал по коже.
– Вы очень поможете мне, – неожиданно обратился к ней толстый, вытирая жирные пальцы бумажной салфеткой. – Если повернётесь спиной и позволите ущипнуть вас.
– Что?!
– Ущипнуть вас за задницу, милая девушка. Это мне очень поможет!
Напуганная стюардесса что‑то нервно протараторила и убежала вперёд по проходу. Люди в соседних креслах удивлённо перешёптывались.
– Если ты не прекратишь вести себя, как свинья, нас высадят, – оскалив неожиданно внушительные зубы, предупредил тощий китаец.
