Вселенная. Маффей
Литолигарх перевёл взгляд на лицо сына: бледное как полотно. Хотя нет. Наверное, только показалось, потому как за бортом царила непроглядная темнота. Как, впрочем, и в кабине.
– В убежище, сынок! – ответил литолигарх.
Глава 2. Геолог. 25.10.2073 г.
Как это иногда бывает, большинство невольных постояльцев большого гостиничного комплекса аэропорта вело себя на удивление мирно. Не сказать чтобы спокойно, а именно мирно. Что совсем не свойственно для толпы в период неопределённости. Возможно, такой эффект вызвали патрули различных ведомств, которые круглосуточно охраняли периметр, только вот зачем их было такое количество, этого Максим не знал. А шестое чувство подсказывало ему: это всё неспроста…
Ходить по аэропортовым зонам внутри периметра не воспрещалось, чем молодой геолог и воспользовался, прогуливаясь по перрону и попутно рассматривая самолёты, которые не могут не вызывать восхищения. Почти весь перрон был заставлен «Боингами» и «Эйрбасами». Были тут и отечественные модели: «МС‑71‑900», «Сухой‑300» и другие. Со стороны ограждения постоянно курсировали то военные патрули, то САБовцы (сотрудники Службы авиационной безопасности) – внутренняя вооружённая охрана в тёмно‑синих спецкостюмах.
Но больше всего его внимание привлекла группа людей по ту сторону взлётно‑посадочной полосы. Они хоть и находились довольно далеко, но Максим разглядел: на всех надеты белые костюмы, полностью скрывавшие тело. Что именно делали эти люди, не разобрать; впрочем, оставаться и пялиться в их сторону с целью что‑то прояснить у Максима не возникло ни малейшего желания.
Тем временем про себя он отметил: забор состоит из двух периметров, разделённых пятнадцатью, от силы двадцатью метрами. Между ними ездят патрули, на обоих заборах под углом протянута колючая проволока «Егоза». Внешний забор – бетонный, под три метра в высоту. Внутренний же меньше: метра два из толстой сетки‑рабицы, через которую всё отлично просматривается. Перебраться через первый – плёвое дело, он даже где‑то слышал, что зеки при побеге перекидывали рубашки через «Егозу» и таким образом беспрепятственно перелазили. Что же касалось второго ограждения, то тут были существенные проблемы. И если за сетку можно было зацепиться руками и частично ногами, то с гладким бетонным основанием этот номер не пройдёт: тут нужна лестница или что‑то в этом роде.
Так, на свежем воздухе с лёгкими нотками керосина и прошёл весь день. Солнце уже близилось к закату, и, не найдя никаких видимых прорех в ограждении, Максиму ничего не оставалось, как вернуться обратно в гостиничный номер.
Едва открыв дверь, он сразу почувствовал аромат еды, а в желудке протяжно заурчало. На столе уже расставлены три порции бортпитания. На этот раз была мясная лазанья с овощами, блины с каким‑то соусом или джемом и сливочным маслом; хлеб, нарезанный тонкими аккуратными ломтиками, и бутылка водки с тремя маленькими стопками.
– Ого, а это откуда? – изумился молодой геолог, кивнув в сторону бутылки.
– Так сказать, нашёл правильный подход к девушке на ресепшене, – самодовольно сказал Геннадий при этом подмигнув Максиму: мол, давай присаживайся, только тебя и ждём.
– В принципе, отличный ужин и, самое главное, – за счёт заведения.
Ухмыльнувшись, Игорь ловко откупорил бутылку и сноровисто разлил её содержимое по стопкам, при этом не пролив ни капли. Отчего Макс только успел открыть рот от удивления.
Новости по ТВ отнюдь не радовали. Говорили о том же, что и вчера. Каждому сознательному гражданину полагалось сидеть дома, исключительно в целях безопасности, соблюдать карантин и всё такое…
После третьей выпитой рюмки Максим решил поделиться своими мыслями по поводу самоизоляции, в не очень лестной форме, а также о том, что не может связаться со своей возлюбленной и попробует выбраться из аэропорта. На что оба его соседа незамедлительно отреагировали, переглянувшись между собой.
– Пока тебя не было, мы обсуждали возможные способы, бегства. Скорее да, чем нет, но разве ж мы заключённые какие, чтобы убегать? Вся эта ситуация в голове не укладывается! Однако и убежать отсюда так просто не получится: помимо двойного периметра, везде патрули различных ведомств, видеокамеры и бог знает какие ещё системы охраны периметра, – ни на кого не глядя, произнёс Гена.
– Я ещё слышал: вчера мужики два раза пытались перелезть через ограждения. В обоих случаях их забирала охрана, в номер они пока не вернулись. Где их держат и, собственно говоря, за что? Тоже остаётся неясным, – вторил ему Игорь так же вполголоса. Словно боясь, что их могут подслушать.
На мгновение в номере повисла гробовая тишина. Каждый понимал, что толковых идей у них нет, а все попытки прорваться наобум приведут ещё непонятно к каким последствиям. Они ещё посидели.
После пятой рюмки в голове у Максима приятно загудело. Он почувствовал, как веки стали тяжелеть. Сквозь дремоту, он ещё различал голоса Игоря и Гены пока объятья сна вконец не окутали его.
Мир взорвался какофонией миллиарда звуков. Казалось, они доносились сразу со всех сторон. Но его разбудило совсем не это. Схватив за плечи и тряся не переставая, словно тряпичную куклу, так что геолог решил – он уже костей не соберёт, Геннадий вдобавок ещё и кричал прямо под ухо. Казалось, это длится вечно, время замедлило свой привычный ход, и всё, что попадало в поле зрения, немедленно искажалось до неузнаваемости. Такая своеобразная шоковая терапия на всех оказывает разное влияние. Кто‑то встаёт в ступор, а кто‑то, напротив, умеет быстро мобилизовывать внутренние силы организма. Не сказать, что молодой геолог в силу своего возраста мгновенно пришёл в себя и полностью сконцентрировался, но всё же довольно быстро сумел взять себя в руки.
– Что происходит? – сквозь пелену ещё не сфокусировавшегося зрения проговорил Максим.
– Мы слышали взрыв, да такой, что аж стекла в гостиничном комплексе задребезжали, а следом за ним раздался вой пожарной сирены. Одевайся скорее, нужно узнать, в чём дело! – с этими словами Гена уже застёгивал верхние пуговицы рубашки. А Максим как был в одежде, так в ней и уснул, и сейчас силился понять, куда следует бежать.
Они вышли из номера и спустились в вестибюль первого этажа, встречая по пути заспанные и испуганные физиономии, выглядывающие из приоткрытых дверей.
На ресепшене, как и в самом вестибюле, никого не оказалось, зато, выйдя на улицу, они увидели полыхающий самолёт, за ним на добрые полкилометра тянулся огненный шлейф. Несмотря на пасмурную ночь, было видно, что воздушное судно не успело остановиться на взлётно‑посадочной полосе и выкатилось за её пределы, легко смяв двойные ограждения аэропорта.
Вокруг искорёженного остова ещё недавно бывшего величественного и грациозного творения инженерной мысли, легко перемещающееся в воздушном пространстве, теперь уже целиком охваченного огнём, кружились пожарные аэромобили. Машины скорой помощи неслись по взлётной полосе, освещаемые с двух сторон осевой и маркировочными огнями, которые продолжали освещать полосу, несмотря на то, что сами объяты пламенем.
Постепенно у входа в гостиницу собиралось всё больше и больше зевак. Некоторые беспристрастно снимали происходящее на телефон‑браслет, при этом умудряясь комментировать случившиеся на свой лад, возомнив себя великими авиационными знатоками. Толпа стояла, несмотря на бушующую погоду и мелкий противный дождь, который совсем не был прохладным и бодрящим, а даже совсем наоборот. Противные капли были словно маслянистыми и неприятно стекали за шиворот.
