Вселенная Макросов. Начало. Сборник

Улыбнувшись только уголками рта, он сказал, что мы его должны звать строго по фамилии, а он нас – по имени, ему так удобнее. Спрашивать «почему» не решился, хрен его знает, может такая у них тут субординация.

Юнатов спросил, были ли у нас какие‑нибудь странные происшествия или мысли. В очередной раз поднял руку. Он кивнул, и я пересказал события ночи. Пока говорил, начальник встал из‑за стола и прошёлся вокруг него пару раз, не задав ни одного вопроса. Ребята смотрели на меня с удивлением и даже показалось с недоверием – у них то всё было спокойно.

Усевшись на своё место, Юнатов сказал, что у него вчера был гость по одной из программ, и он почти синхронно рассказал тоже, что и мне сообщил кокон. Кроме того, он подтвердил наши подозрения, относительно посещения его Сомовым, сказав, что руководитель по другой программе доложил вчера ему о том, что отмечена повышенная активность вокруг нашей базы реликтового излучения, за которым они охотятся, появились признаки того, что базу окружило некое поле странной плазменной структуры, в действиях которой определенно наблюдается наличие интеллекта, правда трудно пока сказать, искусственного или естественного. Начальник считает, что вхождение с нами в контакт реликтового излучения и плазменной структуры кокона, означает что события приобретают горячую фазу и нам надо быстро принимать решение и выбирать путь реагирования на них. Поэтому он распределил нам работу следующим образом: я остаюсь на контакте с коконом, а он уверен, что тот будет сейчас около меня постоянно; а ребята отправляются к Сомову, на стажировку по обнаружению реликтового излучения и плазменных структур, чтобы научится контролировать пространство вокруг и фиксировать все посторонние вмешательства или странные явления.

Дверь открылась, вошёл врач, которого Юнатов представил Тиминым, сказал, что тот замерит параметры нашей мозговой активности, чтобы создать эталоны идентификации на предмет попытки постороннего воздействия на нас. Он забрал у нас пробки‑наушники и установил за ухом маленький круглый диск, размером с советскую копейку, который сам прилип к коже головы, а затем с планшета стал воспроизводить самые разнообразные инсталляции классической музыки, звуков природы, промышленного производства, человеческой речи на улице города и вокализов разных по тональности, полу и возрасту исполнителей. Закончив с процедурой, врач заменил диски на другие, почти не заметные на коже, которые мы теперь должны носить постоянно, даже когда принимаем душ. И затем удалился. Спросил Юнатова, а что предал мой наушник ночью. Он ответил, что ничего, потому что кокон выдал наше общение с ним за сон, а сновидения плохо поддаются расшифровке постороннего воздействия, на уровне мозговой активности.

Сложно всё это и где гарантия, что новая «копейка» за ухом будет более эффективна, чем та пробка‑наушник.

Заканчивая совещание, Юнатов ещё раз напомнил, что команда идет к Сомову, а я к Кузьмичу – разбирать бумаги, вдруг кокон захочет помочь с их расшифровкой. Ребята ушли наверх, а я спустился вниз, где находилась лаборатория Кузьмича.

 

Глава 18

 

Работа была наискучнейшая, тупо целый день, правда с перерывом на обед, сидел и пересматривал листы, пытаясь что‑то в них понять. Кузьмич даже несколько раз заставлял смотреть их отсканированные копии на мониторе, меняя скорость воспроизведения, освещенность, угол поворота. До того насмотрелся, что к концу дня они уже крутились перед моими глазами, мигали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, голова жутко болела и единственной мыслью было только одно, когда всё это закончится? То ли дело ребятам: в полевых условиях, на природе, ищут источники излучения, прогулка, да и только. А я, целый день, в подвале, в духоте, с кипой пыльных, старых бумаг, и издевающимся надо мной Кузьмичом.

Поужинав неспешной походкой шёл к своему дому, когда меня нагнал Григорий. Он спросил, как себя чувствую и что нового узнал. Сказал, что целый день без толку пялился в бумаги, но так ничего и не понял. Тот сказал, что вероятно это пустая затея, вряд ли в них есть что‑то ценное, если только не поиск местоположения монастырей, где их писали, являвшимися частью системы воздействия на людей. Я удивлённо уставился на него, закралось подозрение, что это кокон, а не Григорий, но тот стеснительно улыбнулся своей, ну просто огромной, улыбкой и сказал, что раньше интересовался историей религии и много интересного прочитал из жизни монастырей, может поэтому пришла такая мысль. Пока шли до моего дома, он рассказал историю про древний женский монастырь в Германии, до сих пор функционирующий, о котором у местного населения куча легенд и мифов. Он кстати туда ездил и очень был потрясен увиденным: монастырь действительно очень старый, хорошо укрепленный, с толстыми стенами, внутри огромная библиотека, богатейшая коллекция, можно сказать с начала письменности.

Распрощавшись с Григорием, по возвращении домой, с удовольствием принял душ, чтобы смыть пыль и усталость. Разлегшись на диване, нашёл через планшет тот самый монастырь, о котором говорил Григорий. Информация по его истории была скупая, но много туристами было выложенных фотографий его внешнего вида, внутреннего убранства и экспонатов. Разглядывая серебряные кубки, обнаружил на одном, вернее его основании, надпись очень похожую на язык из нашей серой кипы, даже показалось, что такую фразу там уже видел. Потом на фотографии одной из книг с полки, из коллекции монастыря, заметил на корешке название, написанное тем же языком. Решил, что завтра обязательно об этом задам вопрос Кузьмичу.

Всё‑таки сомнения относительно Григория меня мучали, решил позвонить ему, чтобы якобы, уточнить названия монастыря, о котором он мне рассказывал и спросить, не осталось ли у него буклетов или каких других материалов, оттуда. Григорий ответил, что материалы по монастырю где‑то валяются дома и он вполне может попросить родителей прислать их ему. Успокоившись, что Григорий – это Григорий, а не какой не кокон, решительно направился к холодильнику, чтобы перекусить эту радость чем‑нибудь вкусненьким. Правда там ничего не было, кроме меда и кефира. Что делать, есть‑то хочется, перемешал их и выпил коктейлем. Надо в следующий раз прихватить в столовой вкусняшек, типа слойки или кексы, а то с голоду вечером можно помереть. Жаль, что тут нет пиццерии, кафешки и всё делается для здорового питания. Но ведь иногда хочется порадовать себя чем‑то сладко‑душевным. Ох‑хо‑хо. И я побрёл на диван, может до сна отвлекусь новостями с планшета.

 

Глава 19

Ночь прошла без происшествий, для меня. Но вот к Григорию пришёл кокон в моём обличии и беседовал с ним относительно того самого монастыря, о котором он мне рассказывал. Псевдо‑я задавал самые разные вопросы: были ли деревья на территории монастыря, какие, как выглядели, чем запомнился ему обслуживающий персонал: лица, одежда, возраст; кто был его гидом и о чём рассказывал и что показывал. Всё это Григорий рассказал на совещании у Юнатова, обратив особое внимание на то, что его память вдруг стала феноменально работать и он в мельчайших подробностях смог рассказать всё, что увидел и услышал на экскурсии в монастыре, хотя это было года четыре назад, и самое интересное, что он это помнит даже сейчас. Юнатов срочно отправил его в соседнюю комнату и попросил записать всё, о событиях вчерашней ночи и посещении монастыря.