Встреча

В один из одинаковых вечеров по дороге домой в вагоне метро он увидел рекламный щит. Как раз на том маленьком промежутке путей, где вагон вырывается из тьмы тоннелей и на несколько секунд оказывается под открытым небом. Когда все пассажиры зажмуривают глаза или закрывают их ладошкой, чтобы с непривычки не ослепнуть от солнечных лучей. Вдалеке стояло одинокое, розовое здание: «Наверное, больница». На крыше большими буквами было написано «Компания „Джисатцу“». Вася успел прочитать ломаное японское слово, написанное русскими буквами. Но заострить внимание не получилось, картинка опять потемнела, и пошли нескончаемые провода и изредка тусклые, желтые лампочки. Придя домой и открыв первую бутылку пива, он почувствовал тягу к творчеству. «Вот опять, это оно». Непреодолимое чувство написать что‑то буквально заставило его встать с кресла и сесть за ноутбук. Он уже 8 лет писал свой роман о большой и чистой любви. Где по задумке любящие сердца сливаются в бесконечных цветах и розовых красках, их чувствам не хватает и целого мира, они счастливы как никто. И в конце они вместе разбиваются на самолете. Это было у него в голове, а на самом деле было лишь пару страниц. И вот «муза пришла». Он начал судорожно стучать по клавишам, строчки забегали по тонкому экрану. Целая страница появилась незаметно. Василий, уставший и измученный, встал, чтобы отпить пивка. Столько написать за один вечер – «Да никогда». Но вот он, писатель, стоит перед зеркалом и грезит, как ему вручают премию Альфреда Нобеля за неоценимый вклад в мировую литературу. Его преследуют толпы фанатов, и девушки шепчутся, когда он проходит мимо. «Это же сам Клоков». И треснутое зеркало вернуло его в реальность. Прыщавое лицо рыжего ботана глядело оттуда, говоря: «Эй, паря, очнись, иди хоть помойся что ли». Он надул щеки и потер себя по подбородку, три волоска, скручиваясь, создавали подобие бороденки. Василий очень берег их и никогда не брил, только иногда подстригал. Он искренне считал, что они делают его мужественнее и девушкам нравятся бородатые мужчины. Иногда во сне бывало такое, что один из волосков выпадал, и Василий входил в настоящую депрессию, обнаружив его на подушке утром.

Дни пробегали, а за ними недели и месяцы, жизнь после расставания с Любимой не особо изменилась, просто больше никто ему не звонил и не мыл посуду в его доме по выходным и, конечно, больше никто не лежал с ним в кровати.

В одной из социальных сетей ему еще неделю назад пришло сообщение, которое он не читал, думая, что это реклама. Решил открыть, чтобы иконка непрочитанного не сбивала с толку, вдруг кто‑нибудь напишет, а он не заметит. В сообщении говорилось, что староста группы в университете, где он учился, организовывает встречу одногруппников, и его тоже приглашает. Было указано время и место. Закрыл вкладку. «Что мне туда идти, у них, конечно, есть что вспомнить, а мне, что меня не пинал только ленивый». Ничего доброго и хорошего не происходило во время учебы. Все студенты вспоминают эти годы с ностальгией и улыбкой на лицах, особенно те, кто в общежитии жил. Это своеобразная школа жизни. Василий же старался наоборот забыть все эти годы, и школьные тоже. Посмотрел на календарь: «Встреча сегодня». На часы: «Через 3 часа». В голове сразу сработал рефлекс: «15 минут до метро, 30 до площади, и еще примерно 20 минут до места, у меня есть полтора часа примерно». Обветренные губы были похожи на губку для мытья посуды, шершавые и сухие, он прикусил одну ворсинку и открыл рот, кожа натянулась и лопнула, оставляя после себя лишь боль и капельку крови, он облизнул кровь. «Пойду схожу, хоть какое‑то движение. Только нужно одеться поприличнее и придумать легенду». Он открыл шкаф. Там скомканные джинсы лежали уже пару недель, рубашки вообще ни одной не было. «Так, история, что я высокопоставленный человек, отпадает». Был старый вязаный свитер на плечиках, который мама связала еще лет 15 назад. «Тоже не подходит». Можно было доехать до папы и взять у него костюм, но это круг часа‑полтора. «Не успею». Кислая мина на лице вдруг озарилась улыбкой. «В библиотеке есть нормальная футболка». Года два назад на его работе был благотворительный вечер, когда все толстосумы собирались выбрасывать деньги на ветер, чтобы показать, кто более мужественный. Василий же всегда считал, что вся сила человека не в деньгах, а в знаниях, поэтому он бегом в мятых джинсах бежал на метро за рубашкой, которую ему выдавали, чтобы он своим видом не отпугивал гостей. Хорошо, что библиотека по пути в кафе. На работе у него был джентльменский набор: флакон с запахом сигар, который даже ему самому не нравился, и дезодорант. Он брызнул, куда мог, одеколон, повернул шарик до щелчка, и из круглых отверстий вылез неприятный на вид прозрачный гель, он щедро измазал небритые подмышки, поднял руку и посмотрел в зеркало. «Лучше бы на бороде так росло». Надел рубашку, мокрые пятна тут же выступили. «Высохнет». Махнул рукой и бегом помчался на встречу. «Зачем я туда иду».

Староста была девушка светская, модельные агентства, самая красивая на курсе, богатые родители, поэтому место было выбрано соответствующее. Когда Василий зашел внутрь, то обнаружил пустой стол. Спросил у официантки.

– Здравствуйте, извините, пожалуйста, а где гости? – указывая на стол.

– Позвонила заказчица и отменила вечер, точнее перенесла на более поздний час.

– И на какой же? – спросил Василий изображая, что не удивлен и даже бровью не повел.

– На 7 часов вроде, щас проверю. Да вы садитесь, я вам пока меню принесу, и чаю за счет заведения хотите? – она улыбнулась и, как бы подмигивая, отвернулась и пошла к стойке бара.

Внутри Василия задрожало маленькое пламя, с которого, по его мнению, мог начаться пожар. Он сел за стол и стал ждать, но не чай, а девушку. Оказанный ею минимальный знак внимания считался мгновенно. Из‑за того, что в жизни Василия была только одна девушка и то не так долго, он чувствовал каждый знак, каждое дыхание, что сбивалось.

– Ваш чай, пожалуйста, и меню.

– А мы можем с вами посидеть вместе? – набравшись смелости, выговорил он. Это была неслыханная дерзость. Она посмотрела на него: «Вот дурак, что ты ляпнул».

– Я не могу сидеть за столом с гостями. Но после работы могу, – улыбнулась и ушла. «Ах, что ты со мной делаешь».

Василий сидел и не спускал глаз с нее. Как хамелеон смотрит на жертву: если оба глаза его смотрят на муху, то ее дни сочтены. Так и Вася возомнил себя таким существом, думая, что это выглядит круто, но нет, со стороны людям казалось, что это маньяк смотрит на свою жертву, а не хамелеон. Другие официанты даже шептаться начали. Она опять подошла к нему.

– Перестань на меня пучить свои глаза, тут уже хотят милицию вызвать.

– Хорошо, прости.

Гости прибывали помаленьку и вскоре стол наполнился: звучали тосты и бились стаканы, орались песни, и водка лилась рекой. Все рассказывали, какие они успешные и богатые, но у большинства ссуды, дети, нелюбимые жены, и жизнь их отличалась от Васиной только тем, что еще какой‑то человек лежал с ними рядом по ночам. А в остальном все одно и то же. Даже красавица староста и та была несчастна внутри. За маской вечного веселья и пьянок скрывалась обычная унылая, еще и глупая курица. Только Василий сегодня не пытался никого впечатлить. Он был окутан чарами незнакомой официантки, что подмигнула ему. И рассказывать никому ничего не хотелось. «Быстрее бы закончился этот чертов рабочий день». Вася так ничего и не заказал за весь вечер, кроме еще одной порции чая. Меню оказалось для него неподъемным. «За эти деньги я себе могу купить 34 пиццы и 113 банок пива. И жить целый месяц». Наконец час икс. Она подошла и нежным голосом – песня для Василия – сказала:

– Молодые люди, мы закрываемся.

Вся компания медленно зашевелилась и вышла на улицу. Кроме Васи. Он ждал, когда муза начнет прибирать со стола. «Вот она идет, не тупи».

– А как вас зовут?

– Оля.

Она улыбнулась и принялась за работу. Кавалер поднялся и тоже стал собирать тарелки.