Я помню твоё будущее

* * *

– Поверить не могу! И да, я знаю, что в сотый раз повторяюсь! Но! Что вы здесь устроили, доктор? – Бывало ли со мной когда‑нибудь такое, чтобы я не находила слов, настолько я была шокирована, возмущена, повержена. – Корнелий?

– Могу принести свои извинения, что не представился должным образом сразу. Но не думаю, что мои слова дадут хоть какой‑нибудь результат, – он невозмутимо пожал плечами, стоя в паре метров от меня и пряча руки в карманах брюк.

– Только за это? Вы выкрали меня самым бессовестным способом!

К чёрту голос разума, неустанно предостерегающий сбавить пыл, напоминающий об открывшейся тайне природы Беньямина, о, возможно, сорванной игре, которую он вёл, и о том, что теперь, когда карты раскрыты, продолжать её смысла нет, соответственно, и нянчиться, и терпеть мои истерики, он, вероятно, тоже не станет.

– Мало того, что вы гнусно внушали мне все эти иллюзии, намеренно сводили с ума. Заставили поверить в причастность семьи к моему заточению. Испытать предательство. Остаться одной в этом мире. Так ещё и разбудили во мне недоверие к собственным глазам, ушам, да, чёрт возьми, мозгам! Зачем?

– Вы преумножаете мои грехи. Фактически, я действовал с вашего позволения. И мало из того, что с вами здесь случилось, режиссировал я. Большинство шло от вас! Развивалось по вашему собственному сценарию, – обнажил свои зубы в улыбке Беньямин, их отблеск заставил меня вздрогнуть. – Я лишь настраивал декорации. Но мои аргументы излишни в союзе, который предусматривает наш с вами договор, – напомнил он. – Вы даровали мне самое ценное, что имеете: свою душу. Я распоряжаюсь тем, что мне принадлежит и совершенно не обязан оправдываться.

– Жизнь! – Его извращение предмета нашего устного договора настолько возмутило меня, что я не сумела сдержать искры. – Это разные вещи! Я просила вас лишить меня жизни, а не позволила вам над собой издеваться.

– Предметом нашего договора является – ваша душа! Вы так и сказали: «Заберите, пожалуйста, мою душу»! Учитесь быть внимательней при заключении столь серьёзных сделок. Особенно, когда заключаете её с кем‑то, вроде нас! – Молния, полетевшая в меня из его тёмных глаз, подкрепила озвученные предостережения, лишив меня безрассудной храбрости.

Проглотив обиду и тонну упрёков, готовых сорваться с моего языка, я отошла от него и обречённо села в привычное уже кресло у стола.

Беньямин неспроста напомнил мне о моей просьбе и нашей с ним договоренности. С другой стороны, хотел бы убить, давно бы уже это сделал. А не возился бы тут со мной целыми днями как с игрушкой.

Игрушкой!

Кое‑что мне уже было известно о масштабах развлечений пары представителей их мира. Только у каждого, видимо, свои предпочтения. Кто‑то, как Гинея, развлекается войнушкой. Машинками и самолётиками – Феликс. «А Корнеюшка вот в куколки любит играть», – усмехнулась я своему же замечанию. И я – его относительно новая кукла‑фаворитка. Надеюсь только, он не отрывает своим куклам руки, ноги и головы, когда они ему надоедают, а просто убирает красиво на полку, в коллекцию к остальным.

Я сложила руки за голову, погрузившись в свои мысли, и не спешила что‑то говорить. Беньямин меня не торопил.

Хотя ему некуда торопиться. Он бесконечный.