Я помню твоё будущее
– Хорошо. Хорошо. Я поняла. Окей! С этим без часовых сеансов не справиться. Ладно.
Хоть мне и слабо верилось, я решила бросить или оставить на потом разгадку «тайны заднего двора» и подыграть Беньямину. Если уж и загадывать желания, то стоило начать с сокровенного, а не размениваться по пустякам.
В стремлении выглядеть как можно увереннее я выпрямила спину. Сделав два твёрдых шага в его сторону, уставилась ему в глаза.
– Я хочу, чтобы вы сообщили моим родителям, что со мной всё в порядке! – я старалась прозвучать как можно более однозначно и убедительно. – Что я жива и работаю над секретной правительственной сывороткой в качестве младшего помощника. И в будущем работа над этим проектом откроет для меня интересные перспективы.
Его тёплый смех прозвучал как остаточный, словно последние капли воды из опрокинутой бутылки вытекли, наконец, наружу.
– А что так скромно‑то? Желать, так уж не ограничиваясь! Скажем, свободы, возвращения к семье? – веселился он, не скрывая иронии.
– Потому что я не намерена пренебрегать вашим гостеприимством! Во всяком случае, пока…
– Надо же! Привыкли к местной кухне?
– По‑моему, мне действительно стоит оставаться подальше от родных, чтобы не навлекать на них опять внимание Гинеи. Если уж она и явится, чтобы расправиться со мной, то пусть лучше сюда, чем в дом к моей семье.
– Весьма разумно.
– К тому же, из вашей троицы, вы производите впечатление самого адекватного… – выпалила я и тут же пожалела.
– Хм! Что ж! Я, пожалуй, откажу вам в вашей просьбе, – резюмировал он, игнорируя последнее моё замечание.
– Но вы не можете! – возмутилась я.
– Могу! – не извлекая рук из карманов, он весело приподнялся на носках, пожав плечами.
– Как?
– Тот же вопрос возник и у меня. Как вы не знаете даже первопричины? Неужели вас не просветили о том, как возникает связь джинна с источником?
– Что‑то такое Феликс упоминал о связи, но…
– Ошеломительно! – опять усмехнулся он.
– Но почему, – не унималась я, – почему вы не можете пойти мне на встречу и сообщить моим родителям, что со мной «всё в порядке»?
– Потому что ваша «секретно‑правительственная» версия совершенно собьёт их с толку и заставит сомневаться в настоящей.
– А какова она настоящая?
– Гораздо более примитивная, оттого и правдоподобная: сорвалась! Влюбилась. Образование не бросаете, но уже сомневаетесь, так ли оно для вас важно. Именно поэтому перевелись на дистанционную форму обучения, до каких пор, не знаете. Пустились по свету с возлюбленным. Парочка ваших совместных фото из разных мест для убедительности, – и родители спокойны. Нет, нельзя сказать, что они совсем уж не переживают! Но беспокоит их, скорее, собственный провал: они не сумели воспитать «благоразумную» дочь. Зато они не сомневаются, что вы живы, здоровы и даже счастливы.
Ого! С одной стороны, прямо облегчение. С другой, – сомневаюсь, что они могли в это поверить. Мама в меру своей романтичной натуры ещё и могла бы смириться с подобной мыслью, и папа, уже привыкший к выходкам мамы, мог быть убеждён ею же. Но Густав! Разве он мог согласиться с этой чушью? Ведь он знает меня лучше всех!
– Почему я не могу позвонить маме?
– Разве не вы говорили, что вам стоит держаться подальше от близких?
Он был прав.
И как бы мне ни хотелось услышать родителей, мелкого братца, друзей, определённо не следовало выходить с ними на связь. Во всяком случае, пока. Ну, а раз уж мне было лучше провести ещё какое‑то время под его опекой, возможно, действительно стоило, пользуясь случаем, разобраться с происходящим в моей голове.
Я опять уставилась в окно.
Беньямин утверждает, что гоню я сама, а он только подливает масла в огонь. В какой‑то момент у него даже почти получилось убедить меня в собственном безумии. Но разве ж это так? Можно ли верить ему, что якобы я сама себе режиссирую все кошмары, что со мной здесь творятся, тогда как я только что видела жуткий автомобиль, который вроде бы просто выдумала. Нет, скорее, это его портьеры, как он выразился здесь развешены. А если всё же нет, то боюсь представить, что такого невообразимо пугающего я могла бы увидеть за его секретной ширмой, чтобы у меня даже возникло желание создавать этот «мираж», который я наблюдаю из любого окна. Может, если я попытаюсь открыть глаза и взглянуть на, возможно, неприятную правду, я смогу её разглядеть? Вернусь, пожалуй, на днях сюда опять. Я обернулась на Беньямина: он словно замерший стоял на том же месте, не меняя позы, и усомнилась: «А надо ли оно мне?»
Глава 8
Ночное вторжение,
или
Что остановит Феликса закончить начатое?
