Я помню твоё будущее

– Но почему я?

И вновь Беньямин не удосужился расходовать энергию на объяснения, умышленно оставляя мне шанс свихнуться в догадках о моём месте при его дворе. Идея о том, что он не сомневается, будто живой отсюда я не выйду, в очередной раз укрепилась во мне.      Вначале практического занятия я всё ещё пыталась выведать у Беньямина волнующую меня информацию о Феликсе, о нём самом, о себе и своём будущем. Но любые мои попытки разбивались о неумолимые его призывы прекратить отвлекаться и сконцентрироваться на теме. И чем дальше, тем меньше ему приходилось делать мне такие замечания: занятия захватывали моё внимание, не оставляя возможности заморачиваться чем‑то личным, увлекли так, что спустя шесть часов, без перерывов даже на туалет, у меня мозги опухли и желания, вообще, о чём бы то ни было думать, не осталось.

Я едва нашла силы на ужин и душ и, упав плашмя на кровать, поразилась тому, как работа способна увести внимание от насущного. Даже тогда, когда насущное – вопросы жизни и смерти, свободы, любви и в плоть до возможности перерождения собственной души. Но ещё больше удивляла человеческая способность адаптироваться к любым неблагоприятным условиям: как я могла заглядывать в рот тому, кто, по сути, намеренно лишил меня всего, да что уж там, уничтожал мою личность.

Апофеозом этого абсурда стала последняя мысль, прежде чем я, закрутившись с двух сторон в лежавшее подо мной одеяло, как в кокон, забылась сном: «Интересно, над чем мы будем работать завтра?»

 

* * *

Феликс не сомневался, что его появление Корней распознает, если не сразу, то очень быстро.

Загадкой казалась лишь активность позиции соплеменника: останется ли Корней в стороне, осознавая решительность Феликса вытрясти немного информации из сосуда, который он оберегает или всё же планы Корнея подвигнут его за неё заступиться?

Взвесив всевозможные варианты развития событий, Феликс принял решение явиться ночью, когда есть крошечный шанс, что Беньямин станет предаваться снам, а у него в этом случае появится фора: несколько мгновений наедине с интересующим субъектом.

«Она не заточена в башне – выходит, не пленница. Хотя! Кто сейчас держит пленниц в башне? Когда разнообразие вариантов…» – её молочный аромат, не дав закончить эту мысль привлёк внимание Феликса к себе.

Бесшумно приближаясь к ней, он уже не думал о занимательной головоломке, привлёкшей его сюда. Объятый желанием, он следовал на зов её крови. И какого же было его поражение, когда он увидел укутанную, словно будущая бабочка, девочку, мирно спящую в своей постели.

Замерев у кровати с юным созданием, теперь растерянный, но отрезвлённый Феликс пытался понять: как так вышло, что он впутался в историю с этим ребёнком, что было, чего не было, и чем всё закончилось. Или это только начало?