Ябеда

– Совпадение? – недоверчиво шелестит она, острыми ноготками цепляясь за футболку своего бойфренда. – Моей сестре‑идиотке рассказывай про совпадение!

– Зая, тише! – Турчин обхватывает лицо Ники ладонями и пытается заглушить поцелуем её праведный гнев.

– Тише?! Отличное слово, Арик! «Тише» – это всё, что от тебя требует отец! – Сестра отчаянно скидывает с себя его руки и начинает ходить кругами. – А ты как будто специально выгадываешь время и играешь с огнём.

– Брось, киса! – В отличие от Ники Арик говорит спокойно, с непоколебимой верой в свою правоту. – Я просто хочу немного развлечься. Да и твоей сестрёнке не помешает обновить круг друзей. Ты же придёшь, малявка?

Он щурится от солнца, устремляя взгляд в мою сторону. Но даже узкой щёлки его озлобленного внимания хватает, чтобы по телу вновь пробежал холодок.

– Тася! – Сестра решительно подбегает ближе и заботливо приглаживает мои спутанные волосы. – Тебе мама что сказала? Вот и иди – гуляй подальше отсюда! К папе съезди, на худой конец! Никаких вечеринок, Тася! Слышишь меня?

Какой‑то бред, честное слово! Арик и Ника словно сговорились и выжидающе таращатся на меня: один жаждет моего присутствия, вторая – чтобы на пушечный выстрел не приближалась к дому Турчиных.

– Да идите вы оба! – ворчу себе под нос, раздосадованная, что в очередной раз осталась не у дел.

Едва не споткнувшись на ровном месте, торопливо иду прочь, широко шагая. Перед глазами – туман. Нарочито пропускаю мимо ушей смешки Турчина и причитания Ники и ненароком забываю о Миле, которая ждёт меня у себя дома. Бреду, сама не зная, куда, да это и не важно. С каждым метром ускоряюсь, а, добравшись до поворота, перехожу на бег. Моя душа рвётся прочь из Жемчужного, из этого города, подальше от постоянных склок и оскорблений. Я хочу домой – туда, где всё по‑настоящему, где тепло от улыбок и спокойно. Но вместо этого прибегаю к озеру.

Окаймленное молодой порослью ив, оно напоминает красочную иллюстрацию к книге со старыми добрыми сказками. В свете майского солнца озерная вода играет бесконечными бликами и кажется нереально прозрачной и чистой.

Чуть поодаль от дороги замечаю поселковую пристань, узкий деревянный настил которой простирается почти до середины водоёма. В летние месяцы здесь ждут своего часа лодки и катамараны местных жителей. Сейчас же вход на пирс огорожен тонкой цепью и табличкой с предупреждающей надписью «Вход запрещён». Очередной запрет отзывается внутренним протестом, а потому, осмотревшись по сторонам и удостоверившись, что никого, кроме меня, на берегу нет, перепрыгиваю через хлипкое ограждение.

Раскинув руки, иду навстречу игривому солнцу. Осторожно ступая по шатким доскам, медленно подхожу к самому краю. Подо мной глубина, пугающая своей неизведанной мощью. Мурашки волнами разбегаются по коже: ничего не изменилось – я всё так же не умею плавать. Но в отличие от бассейна, стоя здесь, я не ощущаю опасности. Наоборот, чувство небывалого умиротворения медленно разливается по венам, и мои губы растягиваются в улыбке.

Подставляю нос нежным лучам солнца, наслаждаюсь игрой ветра в моих волосах. Он безжалостно треплет их, развевая в разные стороны, а я не спешу убирать упавшие на лицо пряди. Вместо этого стараюсь надышаться пьянящим ароматом свободы, забыть о Турчине и Нике, не думать о предстоящих экзаменах, не переживать за отца. Сердце окутывает лёгкий трепет, а улыбка на губах становится всё шире. Я живу мгновением, полностью растворяюсь в моменте, пусть кратком, но таким счастливом.

– Здесь запрещено гулять! – Густой баритон, немного терпкий и взволнованный, внезапно покалывает спину. – Для кого табличку повесили?

Мне не нужно оборачиваться, чтобы мысленно нарисовать портрет непонятно откуда взявшегося защитника порядка. Уверена, со стороны берега на меня смотрит молодой человек, быть может, немногим старше меня, серьёзный, насупленный, привыкший к тому, что всё в этой жизни должно происходить по ему одному известным правилам. Он видится мне симпатичным – наверно, у него тёмные густые волосы и добрый взгляд. Как, должно быть, красиво блестят в свете золотых лучей солнца его каштановые пряди!

– Пожалуйста, вернись на берег! – кричит незнакомец, подкидывая все новые и новые штрихи к своему портрету в моём воображении.

Молодой человек с таким сильным звучным голосом, верно, и сам высокий и мощный. Мне думается, что у него тонкие губы, а черты лица настолько правильные, словно природа по линейке вымеряла каждый миллиметр, прежде чем отпустить в мир своё творение.

– Пирс требует ремонта, понимаешь? Не испытывай судьбу – сойди на берег! – продолжает горланить вымышленный красавчик. Да я и сама мечтаю развернуться и убедиться, что не ошиблась ни в одной детали. Но внезапно голос незнакомца становится чуть более жёстким и нетерпимым: – Я серьёзно! Ты глухая, что ли?! Тебе нельзя там находиться!

Очередное «нельзя» дорожным катком сминает фантазии, вынуждая идти наперекор собственным страхам. Я прикрываю глаза и делаю ещё один шаг вперёд, так что пальцами ног ощущаю острый край последней дощечки.

– Чокнутая! Что ты творишь?! – надрывается парень и, судя по дрожанию пирса, спешит меня спасать.

Каждый шаг незнакомца раскачивает деревянный настил в разные стороны – не сильно, но достаточно для того, чтобы прийти в себя: ещё не хватало свалиться в воду! Я тут же отхожу назад и, резко обернувшись, прошу:

– Стой! Пожалуйста, стой! Не подходи!

Сквозь прилипшие к лицу спутанные волосы, пытаюсь разглядеть молодого человека. Я не ошиблась: он до безумия хорош собой. Мне удалось угадать и цвет его волос, и возраст, и даже рост. Вот только со взглядом я немного промахнулась: парень напротив смотрит на меня затравленным зверем, словно видит перед собой не беззащитную девушку, а монстра, высвобождающего из глубин его памяти самые жуткие страхи.

Между нами метров тридцать или пара сот узких дощечек – приличное расстояние. Но я его не ощущаю…

Огромный мир мгновенно сужается до шаткого пирса. Глупо, но в голову лезет мысль, что упасть в воду было бы куда проще, чем сделать хотя бы шаг в сторону застывшего на месте парня, на лице которого нет ни намёка на улыбку. Его челюсть напряжена, а на лбу искрящимися капельками проступает пот. Идеальные черты лица отчаянно прячутся под маской ненависти и, наверно, боли.

– Всё нормально! – захожусь в крике, немного нервном и испуганном. – Нормально! Я не упаду!

Каким бы смазливым ни был этот парень, его внешность неимоверно меня пугает. От незнакомца так и веет странным ощущением безысходности, словно всё предрешено. Глупо бежать, прятаться, звать на помощь. Это – как в фильме ужасов: всё начинается невинно, под весёлую музыку, но ты знаешь, что в финале все умрут…

 

Конец ознакомительного фрагмента