Загадка угрюмой земли
Дождавшись, когда высокое начальство стравит пар, Архипов еще раз настойчиво изложил ход событий:
– Товарищ комиссар государственной безопасности! Этот Усов был у них просто за провожатого. Он, по существу, и знать‑то не мог что‑либо сверх того, что нам и так известно.
– А нам‑то что известно, капитан?
– А то, что абвер проявляет интерес вовсе не к промышленной зоне Хибин, а к тому, что было обнаружено здесь экспедицией академика Барченко в двадцать втором году! Нам необходимо срочно получить доступ к его отчетам. Именно с этим я связываю убийство Усова, и ни с чем иным. Посмотрите на личность убитого – оболтус, более полугода на месте нигде не задерживался, работал разнорабочим. Ну разве мог кто‑либо доверить такому свои секреты? Однако ж его убили? Убили! Значит, все кроется только в том единственном, что он мог знать – маршрутах передвижения Шорнборна и геодезиста.
Молчание в трубке было долгим.
– Что вы намерены предпринять?
Когда Сиднев переходил на изысканные формы обращения, это было верным признаком потепления в отношениях. Архипов приободрился:
– Лейтенанта Болотникова я оставляю в Петрозаводске с засадой на квартире геодезиста. Сам звоню в Кировск, даю поручение блокировать подходы к Шорнборну и затем выезжаю к ним. Буду ориентироваться на месте.
– Вы думаете, что после произошедшего геодезист объявится в своей квартире?
– Не думаю. Но в любом случае геодезист будет искать встречи с Шорнборном, а тогда‑то мы его и прихватим.
– Хорошо! Действуйте…
– Но, товарищ комиссар…
– Что еще?
– Нужен дешифрованный текст радиограммы и материалы экспедиции Барченко! В них ключ к операции абвера, и нам…
– Запрос отправлен мною на самый верх. Ждите, капитан! Все, отбой.
Обратно в Кировск Архипову удалось добраться лишь к полудню. Изложив вкратце все, что на тот момент было возможно, Архипов приготовился выслушать отчет Севергина. Но отчет был на удивление лаконичным:
– Советник сегодня из номера не выходит, видимо, отсыпается после охоты.
На лице лейтенанта Севергина проступила редкая щетина, да и глаза заметно отливали краснотой, но он всем своим видом демонстрировал капитану неиссякаемую бодрость и готовность к действию.
– Что значит: «отсыпается»?
– Так еще со вчерашнего вечера советник дежурную предупредил: «Не тревожить, мол, буду отдыхать!»
На сердце капитана опять появилась нехорошая тяжесть:
– Анатолий Денисович, в номере Шорнборна ведь стоит телефон?
Рыдлевич с готовностью отозвался:
– Верно! Комбинатовцы накануне его сами устанавливали, как раз к приезду советника.
– Вы не могли бы организовать звонок в его номер? Скажем – от секретаря директора?
Рыдлевич сразу уловил, что за тревога стоит за просьбой Архипова. Он нахмурился и стремительно вышел из номера.
Вернулся спустя несколько минут:
– На звонок никто не отвечает.
– Та‑а‑а‑ак… Лейтенант, блокируйте выход из гостиницы.
– Есть! – Севергин выскочил из номера.
– Анатолий Денисович, идите к дежурной и принесите запасной ключ от номера советника. Жду вас у его номера.
Два пролета лестницы, ведущей на второй этаж, Архипов преодолел одним махом. Рыдлевич тоже не заставил себя ждать. К номеру Шорнборна они подошли не таясь. Архипов постучал:
– Вам срочная телеграмма!
Ответа не последовало. Его не последовало и после того, как Архипов постучал в дверь еще раз.
Рыдлевич потянул его за рукав:
– Но как он ушел? Как?! Не мог он уйти, не мог…
Оставив его вопрос без ответа, Архипов провернул ключ. В небольшой гостиной с громоздким кожаным диваном у стены никого не было. Дверь в спальню была приоткрыта. Архипов остановил Рыдлевича и ногой толкнул дверь.
Он сидел у книжного шкафа. Выражение лица его было таковым, как будто он проснулся и увидел себя лежащим на рельсах перед неотвратимо надвигающимся железнодорожным составом. Но это было вызвано вовсе не тем, что он увидел вошедшего Архипова. Зрачки его сведенных в одну точку глаз застыли на некоем длинном предмете, торчащем у него из груди. Очевидно, что объятое животным страхом тело дернулось в последний миг своей жизни, но, пронзенное трехгранным штыком, так и застыло, оказавшись пришпиленным к громоздкому книжному шкафу.
Наступила удивительная тишина, и только издали до Архипова доносились какие‑то оглушительные звуки, будто кто‑то со всей мочи барабанил веслом по опрокинутой лодке. До него не сразу, но дошло, что он слышал стук своего собственного сердца. И не от того, что он слыл впечатлительной особой, нет. На своем веку ему приходилось видеть нечто и более впечатляющее. Но вот только увидев тело, ему вспомнилась недавняя встреча со старым саамом Гавриловым и его слова.
Рыдлевич вошел в спальню и замер на полушаге:
– Так это же…
Вероятно, сейчас он слушал тот же концерт неистового барабанщика, который минуту назад слышал и Архипов. Во всяком случае, дар речи вернулся к нему не сразу:
– Как же так?
Глядя на изумленное лицо Рыдлевича, Архипов вновь, как наяву, услышал те пророческие слова старика Гаврилова:
– «Нинчурт твою жизнь себе забирает, такое дело. Может, сразу помрешь, а может, следующей зимой. Там много люди пропало, я так Чапыгину и сказал. Только он меня не слушай, а зря. Его смерть уже сюда приходи…»
Это все было еще удивительно тем, что именно геодезиста Чапыгина, а не советника Шорнборна смерть скрутила в этом номере в безжалостной конвульсии и, надо полагать, сделала это давно.
Первый осмотр закоченевшего тела дал понять, что смерть наступила не позднее вчерашнего вечера. А значит, и в поезд вместе с ними садился не умерший к тому времени геодезист Чапыгин, а замаскировавшийся под его обличье агент абвера Вильгельм Шорнборн. Именно он и оборвал обе нити, ведущие к разгадке зловещей тайны.
Шифрограмма за № … от 06.09.1940 г.
«Начальнику Главного управления госбезопасности НКВД СССР Меркулову.
…по делу советника германского торгпредства Шорнборна докладываю:
