Зарисовки моей души

– Уже с тебя ростом! Недавно подрался с сыном Арвальского, теперь наказан, а так все нормально.

– Выиграл? – серьезно спросила Вероника.

– Да, он того сменной обувью по голове треснул.

 

– Молодец какой! Этих тараканов так и надо.

– Дочь, нет в тебе сострадания.

– Сострадание – для лузеров. А что еще у вас нового?

Я задумалась, наматывая на палец темную прядь волос – говорить о работе совершенно не хотелось.

– Да ничего, папа вернулся недавно из Англии. Проблемы сейчас, сама знаешь какие, с этой политикой – сам не свой ходит…

Но Ника, как обычно, когда дело касается отца – перебила.

– Я не хочу о нем слушать, мам, – стальные нотки послышались в голосе.

Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой.

– А ты там как? Расскажи про универ.

Дочка принялась делиться эмоциями, а я впитывала каждое слово. Как же я по ней соскучилась! По своей крошке. Даже не верится, что ей скоро восемнадцать, и она поступила в театральный в другом городе. Сама, на бюджет. Хорошо, хоть мои родители живут в Санкт‑Петербурге. Конечно, мы все гордились ею, но так печально и тревожно отпускать своих детей во взрослый мир. Хочется всегда быть рядом и оберегать от всего уродства. Но, к сожалению, учат только собственные шишки и ошибки, поэтому с тяжелым сердцем и разбитой душой отпускаешь их на волю.

Мы проговорили почти час, пока она не вспомнила, что договаривалась встретиться с подругой в кафе. Посмотрела на часы – уже начало седьмого вечера. Вова говорил, что дома будет в семь – пора идти готовить ужин. Вышла из кабинета и спустилась на первый этаж, где располагалась кухня. Нина как раз собралась уезжать домой. Женщине уже давно за шестьдесят, но она нам как член семьи. Я знаю ее пятнадцать лет и каждый раз благодарю кого‑то наверху, что послал ее нам.

– Доброго вечера, Верочка, – улыбнулась Нина, завидев меня.

– И тебе, Нина. Скажи Славе, чтобы не гнал быстро, а то знаю я его.

– Не надо ничего говорить, мне нравится скорость, – хитро подмигнула женщина и засмеялась.

– Тогда до завтра.

– До завтра, хорошая моя, – попрощалась экономка и вышла за дверь.

Я вошла в кухню, открыла холодильник и исследовала его содержимое. В отличие от своих знакомых женщин я любила готовить. Когда другие узнавали об этом, смотрели на меня косо – не по статусу! Ну и пусть смотрят – мне все равно. Решила приготовить мясо по‑французски и легкий салат.

– Ник! – позвала сына, но ответа не последовало. – Никита, иди, помоги!

Услышала быстрые легкие шаги наверху и улыбнулась, когда младший спустился вниз.

– Чего, мам?

– Давай, мой руки и помоги овощи помыть на салат.

Мальчишка с таким обреченным видом подошел к раковине, что я засмеялась.

– Это не смешно, – пробубнил сын, тщательно намыливая руки, – Я – мужчина и не должен заниматься этими бабскими делами!

Я выгнула бровь. Это что‑то новенькое.

– И кто тебе сказал про «бабские дела», мужчина мой?

– Слава, – тут же с радостью сдал Никита. – Он сказал, что женщины должны все делать сами, а мужчины смотреть футбол и пить пиво. Только мне футбол не нравится, и пиво воняет. Наверное, я плохой мужчина, – печально вздохнул малыш.

Видимо, придется поговорить со Славой и о темах для разговоров с ребенком.

– В том, что ты помогаешь женщине, нет ничего плохого. Наоборот, это делает тебя еще большим мужчиной, Никита. А помогать своей маме – это очень важно. Ты ведь любишь маму? – Мальчик быстро‑быстро закивал. – Вот, это еще один способ показать, как сильно ты меня любишь.

Ник засиял и начал с таким энтузиазмом мыть овощи, что хотелось снять его на камеру. Нет, это же надо – «бабские дела»! Настучать бы Славе по голове за эти слова! Завтра он у меня точно получит. Сам не свой стал, как Ира его бросила. Хорошее отношение – хорошим отношением, но он в первую очередь наш работник. И я не хочу, чтобы неокрепший ум сына впитывал этот бред.

 

* * *

 

Ужин как раз был готов, а стол накрыт, когда приехал Вова.

– Папа! – закричал Ник и бросился на шею мужчины.

– Привет, здоровяк, – муж потрепал волосы сына, – ты что, уже успел подрасти с утра?

Никитка улыбнулся и гордо кивнул.

– Да, Нина сказала, что это супер волшебная каша, и если есть ее по утрам, то скоро я стану совсем большим и сильным.

– Похоже, она не обманула – каша действительно работает, – ответил муж, подошел ко мне и поцеловал в губы.

– Привет, хорошая.

– Привет, – улыбнулась, – давай, иди, руки мой – будем ужинать.

Вова все такой же, как и в нашу первую встречу: высокий, статный и обаятельный. Помню, как девчонкой увидела его и пропала… Много воды утекло с того времени. Оба повзрослели. Помудрели. Шишек набили, о которых и вспоминать не хочется – еще болят.

Мужчина послушно кивнул и пошел мыть руки, а мы с Ником сели за стол и стали ждать папу.

 

* * *

 

– Как всегда – вкусно, Веруня, – муж доел последний кусочек мяса и снова уткнулся в смартфон.

Никита уже давно ушел в свою комнату – видите ли, сладкого нет, значит, есть нечего.

– Рада стараться, – я сделала глоток кофе, рассеянно рассматривая мужа.

Сейчас мы словно чужие друг другу. Живем под одной крышей как соседи. Печально все это, нутро ноет от пульсирующей тупой боли, будто я утратила часть себя. Мы даже не разговариваем как раньше. Даже не помню момент, когда перестали… Хотя нет, помню.

– Может, слетаем куда‑нибудь, отдохнем? – предложила, заранее зная ответ.

– Бери детей и Ингу и летите отдыхать. Ткни пальцем в карту – и вас туда доставят.