Земледельцы

Всё ещё вне себя от счастья, что его план удался, сэр Октавиан пнул разбитую бутылку подальше, и вдруг его внимание привлёк трон, сияющий золотыми отблесками за самым дальним от входа столом. Министру захотелось отдохнуть на нём, пока он дожидается звонка от своих сообщников.

* * *

Месяцем ранее в лаборатории министерства внутренних дел по приказу сэра Октавиана было выведено уникальное, сверхмощное снотворное, которое нельзя было вычислить ни одним из имеющихся у неоатлантов тестов, если оно растворялось в спиртосодержащем напитке. Министр не готовился тем самым именно ко дню рождения младшего принца, хотя и был давно извещён о надвигающемся празднике. Он задумывал отложить препарат до более подходящего случая, но за несколько дней до поездки на Землю ему улыбнулась невиданная удача. Он выведал, что Фейрис первый собирался, забыв о своей былой осторожности, побывать на «Ките» без дроидов‑охранников. Тут‑то министр и решил применить недавнее изобретение.

Первым пунктом огромного плана Октавиана была операция «Кит» – уничтожение одноименной базы и расправа над всеми её обитателями и гостями. В первую очередь обитателей и гостей надо было усыпить. Министр не знал, в какой последовательности будут идти этапы праздника, поэтому в ход была пущена импровизация. Пока гости собирались на охоту и пока шла церемония вручения подарков, он дважды проникал в продовольственный отсек базы и добавлял по капельке снотворного в каждую из бочек. Предполагалось, что таким образом будут убиты сразу три «зайца»: заснут и все аристократы, и все их семьи, и все пять тысяч Земледельцев. На каждого приглашённого на «Кит» и на самих его обитателей сэр Октавиан заранее раздобыл в архивах МВД полное досье и лично позаботился, чтобы все немногочисленные «трезвенники» в списке каким‑то образом лишились доверия монарха.

Всё в корне изменилось, когда дрон принёс имениннику отцовский подарок – конверт с карточкой участника Игр. Осознав ситуацию, министр пришёл в ярость: младший принц внезапно стал полностью неприкасаемой персоной! На время Космических Игр – ближайшие две недели, – его ни в коем случае нельзя было ни похищать, ни уж тем более убивать. Получалось, что план с захватом всей королевской семьи не удастся… Но куда больший ужас Октавиана охватил, когда он начал следить за Фейрисом четвёртым и заметил, что тот ни разу не притронулся к фужеру! Он был единственным участником торжества, досье которого не значилось в архивах, и именно он оказался единственным трезвенником на «Ките»! Учитывая, что все остальные гости и хозяева уже выпили нужную дозу снотворного, это могло испортить всю операцию. Бодрствующий, принц мог оповестить о происшествии Земледельцев с других баз или даже в одиночку остановить запланированное отключение силового поля. Сэр Октавиан стал судорожно придумывать, как избавиться от него, подключал всю свою заговорщицкую смекалку, но ничего путного на ум не приходило. Первую мысль – убить именинника, – он отмёл сразу, ведь смерть будущего участника Космических Игр должна была повлечь за собой весьма неприятные последствия для всей расы: от огромного, опустошительного для казны штрафа в пользу других атлантических рас до начала новой межгалактической войны.

Решение пришло здесь же, на празднике. Во время бала встретившись с генералом Земледельцев и разговорившись с ним, сэр Октавиан узнал всю необходимую информацию. Фейрис второй неосторожно упомянул, что его племянник больше всего в жизни желает очутиться в мире людей и изучить его, что именно для этого он собирается стать Земледельцем. «Желания и мечты – опасная вещь!» – улыбнулся министр, поняв, что выход найден. Оставалось лишь подговорить именинника покинуть базу по доброй воле.

Итог известен. Жажда приключений Фейриса четвёртого всё‑таки позволила заговорщикам в лице сэра Октавиана осуществить самое смелое мероприятие со времён убийства королевы.

* * *

Министр вальяжно развалился на троне, закинув ногу за ногу и постукивая пальцами левой руки по подлокотнику. В правой руке он вертел мобильный межгалактический передатчик. Ехидно ухмыляясь, он представлял, что всё дальше пойдёт, как по маслу, что все планы, которые он так долго выстраивал, наконец материализуются. И валяющиеся на полу усыплённые аристократы, на которых он изредка посматривал, добавляли ему уверенности в этих мечтаниях. Вдруг его передатчик зазвонил, и он, встрепенувшись, сел как обычно и ответил.

– Господин министр, как всё прошло? – послышалось из динамика.

– Наилучшим образом! – голосом, не вызывающим сомнений, оповестил своего сообщника сэр Октавиан. – Ваша подводная лодка на подходе?

– Да, часа через полтора будем на месте, можете отключать защиту.

– Положитесь на меня, товарищ адмирал, субмарина подойдёт без единого выстрела! А много ли у вас десанта?

– Более чем достаточно, господин министр, сделайте своё дело и ждите нас. Комитет четырёхсот доверяет вам. Конец связи.

Встав с роскошного сиденья, сэр Октавиан убрал передатчик и отправился в командный пункт.

Завыла сирена. Это министр, добравшись до капитанского мостика, запустил отключение первого слоя силового поля, окружавшего «Кит». Через полчаса из всех громкоговорителей на всех ярусах прозвучало механическое: «Силовое поле отключено!». Теперь сэр Октавиан мог спокойно ждать прибытия субмарины адмирала, качаясь в кресле начальника «Кита».

* * *

Полтора часа спустя раздался долгожданный второй звонок. Министр и без него уже заметил, что подлодка показалась вдали и медленно приближается к базе, поэтому спустился в ангарный отсек – встречать «дорогих гостей» с распростёртыми объятиями. Субмарина, встав менее чем в сотне метров от «Кита», повернулась бортом и открыла люк для высадки десанта. Военные в чёрных водолазных костюмах, с трофейными бластерными автоматами наперевес, один за другим вылезали из этого люка и, выстраиваясь вереницей, перебирая ластами плыли к широко распахнутым воротам неприятельской базы. Министр, глядя на диверсантов сквозь водяную стену, сдерживаемую вторым слоем силового поля, считал их, и насчитал более пятидесяти. Последние четверо, плывущие в «хвосте» этой спецгруппы, несли с собой большой железный ящик с характерным символом ядерного оружия.

Без сопротивления пройдя сквозь второй слой поля, десант дружно поприветствовал сэра Октавиана и остановился в ожидании адмирала.

Адмирал явился вместе с последними четырьмя солдатами – долг требовал ни на секунду не выпускать бомбу из виду. Командир наёмников тайного мирового правительства, по фамилии Джонс, был мужчиной, как он сам выражался, «в полном расцвете карьеры». Он был невысок, полноват и лыс, голова у него была почти в форме идеального шара, а глаза выпучены, но главной его особенностью были, конечно же, полностью скрывавшие рот пышные, закрученные рыжие усы, которыми адмирал очень гордился и не смущался даже тем, что из‑за них его речь становилась глухой и почти невнятной. По‑дружески обнявшись с министром и поздравив его с их общим успехом, он осмотрел смертоносный ящик и, убедившись, что на том не появилось ни царапинки, отдал приказ угонять звездолёты из ангара.

– Ну что же, Октавиан, ты превзошёл все ожидания! – заговорил адмирал, когда они отошли от диверсантов немного в сторону. – Я стою внутри главной базы Земледельцев… и у меня с собой полсотни солдат и настоящая атомная бомба! Ты – гений своего дела!

– Не стоит! – произнёс заговорщик наигранно скромно. – Это лишь… моя часть сделки.