Земледельцы

Монарх резко выделялся на фоне окружаившей его толпы упитанных, розовощёких олигархов в одинаковых костюмах. В первую очередь, своим ростом. Даже издалека было видно, что король невероятно высок, будто бы выживший атлант. Во вторую очередь – своим мертвенно‑бледным безрадостным лицом с пышной седой бородой, прикрывавшей шею, и узкими, полностью обесцветившимися от многолетних волнений серыми глазами. Фейрису первому можно было с лёгкостью дать двести пятьдесят, даже триста лет, но никак ни его фактические сто шестьдесят шесть – он выглядел до ужаса старо. Причиной тому была прогрессирующая паранойя, болезнь, тянувшаяся уже восемнадцатый год и доставлявшая и самому королю, и всей аристократии много неприятностей. Одержимый идеей спасти себя и принцев, Фейрис первый уже долгие годы жил в изоляции, проводил большую часть времени в своём бункере под Королевским Дворцом и интересовался только той информацией, которая напрямую относилась к розыску заговорщиков. Король организовал тотальный контроль за своими приближёнными, определял и казнил «потенциально опасных» и «неугодных», без суда и следствия избавлялся от любого, кто осмеливался публично возмутиться его внутренней политикой. Репрессии, обыски и казни уже давно стали частью жизни Нибируанского общества. Рядовые «участники заговора» выявлялись усилиями МВД с такой поражающей частотой, что сам монарх иногда недоумевал, когда это революционеры успевают набирать в свои ряды столько единомышленников. Подобные чрезвычайные меры осуждались всеми атлантическими расами, но Фейрис первый полагал, что его цели – сохранение династии и месть за убийство королевы, – в данном случае полностью оправдывают средства.

 

* * *

 

Попросив брата и дядю немного подождать на входе, старший принц подбежал к отцу, пробился сквозь его окружение и что‑то ему сказал. Фейрис первый заметно взбодрился и трижды сильно хлопнул в ладоши. Тут же грянула торжественная, пафосная музыка – гимн расы неоатлантов, а все аристократыбогачи, как по команде, кинулись к столам и заняли свои места. Генерал Земледельцев презрительно фыркнул и пробурчал:

– Дрессированные пёсики!

Но племянник его уже не слышал. Приосанившись и в последний раз мельком оглянув свой костюм, младший принц под припев гимна вошёл в зал.

Гости синхронно встали и зааплодировали так громко, что у именинника зазвенело в ушах. В этом огромном, почти пустом помещении с высоченным потолком‑куполом каждый хлопок многократно усиливался эхом и заглушал даже звуки гимна. Идя быстрым шагом, Фейрис четвёртый вскоре обогнул все три стола и остановился рядом с отцом. Король, широко улыбаясь, обнял сына, похлопал его по спине, поздравил с днём рождения и указал ему на его трон.

– Отец… А ведь это первый раз, когда все четыре Фейриса собрались в одном месте! – радостно заметил младший принц, взглянув на брата и дядю.

– Да, это тоже знаменательное событие, – согласился Фейрис первый и поторопил сына занять своё место.

Как только принц уселся на троне, гимн и аплодисменты стихли. Пока отец готовился произнести свою речь и настраивал микрофон, Фейрис четвёртый осмотрел парадный зал. Больше всего он был поражён главной достопримечательностью базы, теми гигантскими ледяными изваяниями, нависавшими прямо над ней. Сквозь них с поверхности пробивался слабый синеватый свет, создававший в зале ещё более чарующую атмосферу. Хоть принц и понимал, что между ним и арктическим покровом лежат тысячи тонн воды, создавалась иллюзия, что эти громадные глыбы льда неумолимо падают, чтобы расплющить «Кит» об океанское дно.

И вот, король, собравшись с мыслями, заговорил:

– Ну, господа, вот мы и в сборе, можем начинать праздновать! Что послужило поводом для нашего сегодняшнего торжества, я даже не стану оглашать. Всем и так прекрасно известно, в какой день и сколько лет назад родился тот, кто теперь носит титул «младший принц неоатлантов»! Эх, дорогой наш именинник… – обратился он к Фейрису четвёртому. – Я до сих пор содрогаюсь при мысли, что бы было, если бы мы с твоим дядей семнадцать лет назад не договорились спрятать тебя на «Медузе»… Скорее всего, ты бы не дожил до этого дня! Ну ладно, не будем о грустном, ибо твоё детство – самое подверженное опасностям время, уже позади. Сегодня ты вступаешь в новый период жизни – взрослость, становишься, как говорится, «своим собственным». Самостоятельность, независимость и всё тому подобное придёт к тебе именно здесь и сейчас. Итак, довольно общих слов! В качестве поздравления я очень хотел рассказать, как проходил этот день у меня, целых сто сорок восемь лет назад, просто чтобы ты сравнил и понял, насколько ты счастлив. Удивительно, полтора века для меня пролетели, как мгновение… Когда‑нибудь и тебе предстоит это почувствовать. Я так понимаю, ни для кого не секрет, что происходило во вселенной в те времена?

Все согласно закивали.

– Верно, Вторая Межгалактическая война, самая разрушительная за всю историю. Уже только поэтому ты счастливее меня в тысячу раз! Твой дед проводил со мной это торжество под канонаду защитных орудий и доносившиеся из космоса взрывы звездолётов… Как сейчас помню дрожащее над нашими головами силовое поле… Этот кошмар не передать. Флот джуганоидов стоял совсем близко, казалось, ещё чуть‑чуть, и они проделают в поле брешь и ворвутся в атмосферу… Тогда мы ещё не знали, чем закончится битва, и нам было по‑настоящему страшно. Итак, у меня не было столько гостей, сколько есть у тебя сейчас, со мною были только самые родные и любимые, два неоатланта: мои отец и брат. У каждого из нас в тот вечер на душе были мрачные предчувствия, и ели мы молча, без всяких тостов и речей. А как только пробило двадцать часов – именно это было точное время моего рождения, – я встал, поклонился и попросил у отца благословение на вступление в армию. Сначала он жутко ругался, мы даже подрались, но потом нам с братом удалось убедить его, что у наших воинов начнётся небывалый прилив сил, если я возглавлю контратаку, и мы отбросим врагов за пределы системы. В конце концов он согласился с нашим планом. Вот так и получилось, что сразу со дня рождения я отправился на фронт, поднимать своим присутствием боевой дух наших солдат.

Выждав небольшую паузу, монарх продолжил:

– Конечно же, такого дня рождения, в страхе и печали, я не пожелал бы никому, и уж тем более не хотел бы, чтобы мои сыновья получили подобный жизненный опыт. И вообще, единственной целью моей жизни после всем известного… инцидента… стало именно благополучие моих детей. Я имею полное право считать, что принятыми мерами я спас их обоих от смерти! Я не требую и не буду требовать от них никакой благодарности. Их счастье – вот всё, что меня волнует. Моего старшего сына я женил, он, по его собственному признанию, доволен моим выбором. Скоро я буду дедом, и тогда… О, тогда я наконец перестану опасаться за судьбу династии! Моего младшего сына я оградил от заговорщиков, он никогда не знал и никогда не узнает того беспрерывного многолетнего страха, в котором жили я и его брат. Он рос и воспитывался здесь, среди Земледельцев, за самым надёжным щитом из всех возможных… Неудивительно, что теперь он сам захотел пополнить их ряды! Я, признаться, много раз пробовал его отговорить… открыть перед ним перспективу государственной службы… Получив нужное образование, он мог бы возглавить любое из наших министерств! Но все, даже самые заманчивые мои предложения были отвергнуты. Даже «министр обороны»! Я ценю это в личностях. Подобная несгибаемость характера, упорство в достижении поставленной цели дорогого стоят. Я считаю, что мой сын, как никто иной, подходит на ту должность, которую сам себе желает – генерал Земледельцев из него выйдет хоть куда! Я хочу пожелать тебе, мой родной, удачи в твоём будущем нелёгком труде! А теперь – прими мой подарок! Я очень постарался, уверен, ты будешь без ума от счастья!