Жена для вождя-дракона

Впрочем, похоже, этот Бэрд действительно отличный воин. Возможно, ему надоело сражаться под знаменем мягкотелого вождя, который даже побоялся прийти на церемонию дарения, чтобы избежать поединка. Вполне возможно, что воин говорил полностью искренне.

 

Глава 3

 

В шатре вождя не было вони – ни от самого помещения, ни от вещей. Здесь было по‑своему красиво: огромное ложе, устланное покрывалами с драгоценной вышивкой, низенький стол для приема пищи, перед таким явно не сидят, а лежат. Привыкнуть к этому обычаю кочевников, Алира, конечно, еще не успела, но он не так уж удивлял ее. Всюду, по стенам шатра были развешаны красивые ковры.

И да, ни от одного предмета не исходило того отвратительного запаха давно не стиранных тряпок или застарелого пота, который мучил Алиру в племени Гран. Напротив, когда она немного успокоилась, то ей начало казаться, что в шатре гуляет аромат цветов. Возможно розы, или розового масла, знакомого ей по лавке тетушки Анны. Томный, нежный, ласкающий ноздри запах…

Может быть это, а, может быть то, что Алиру уже целый час никто грубо не хватал и не обижал, она действительно начала успокаиваться.

…Сперва, когда воин принес ее сюда и, как мешок, свалил на ложе, Алира напугалась еще больше. Сердце птицей забилось в горле, стало нечем дышать. Вождь что‑то сказал, явно принял подарок, но… она ведь не понимает на языке кочевников! Он вполне мог передать свой «подарок» какому‑нибудь высокопоставленному воину. Вот этому, например. Недаром он так по‑хозяйски взвалил ее на плечо!

Может быть, это и вовсе не шатер вождя, а шатер его воеводы, и сейчас воин спустит штаны, навалится на нее сверху и быстренько приступит к использованию дарованной ему женщины. Вряд ли он будет церемонится с рабыней…

Она сжалась на ложе, инстинктивно пытаясь отползти подальше от стоящего над ней мужчины, мысли заметались в панике. Опять ощутила себя перепуганным зверьком, беззащитной добычей жестоких хищников.

А чувствовать себя так Алира не хотела. Это претило чему‑то внутри нее, какому‑то гордому, твердому стержню, который истончился от превратностей судьбы, но не порвался и не сломался.

Но воин лишь серьезно посмотрел на нее и что‑то сказал на своем языке, в его интонации послышалась тревога…

И тут Алира поняла. Чутье, обострившееся от постоянной опасности, подсказывало, что это может значить. Мужчина подхватил ее, когда она чуть не упала от слабости и головокружения. Он просто тревожится, здорова ли рабыня, дарованная его вождю! Поэтому и оглядывает ее, опасается не сломались ли ее тонкие кости. Алира заметила, что смотрится совсем стройной и миниатюрной на фоне женщин кочевников. Те, которых она видела – за исключением скрюченной старухи Маб – были крепкими, какими‑то квадратными, под стать своим рослым и крупным мужчинам.

А, может, боится еще и того, что рабыня начнет кричать и драться, подумалось Алире. Тогда ведь тоже нужно будет как‑то ее успокоить – причем так, чтобы не помять и ничего ей не сломать. Похоже, воина смущает роль «няньки», которую ему сегодня навязали.

Алира могла понять его.

Она чуть выдохнула и улыбнулась мужчине, мол все хорошо. Кивнула. Сама не знала откуда нашла в себе смелость и силы пойти на контакт…

Ее улыбка произвела на него странное впечатление. Он явно не ожидал, что «живая вещь», может улыбаться. А, может, улыбаться другому мужчине, не хозяину, у них считается «дурным тоном»… Алира не знала, но в лице дикаря отразилось явное удивление одновременно с облегчением.

Воин снова оглядел ее, и Алира заметила, что он как‑то мнется, не знает, что с ней дальше делать. Значит, не каждый день вождю дарят красивых пленниц, подумала Алира. Это даже обрадовало ее… Может быть, так вождь будет считать ее уникальным подарком и отнесется к ней… мягко? На большее Алира пока не претендовала.

Она понимала, что ей придется принадлежать кочевнику.

От этого не уйдешь, эта судьба уже настигла ее.

Вопрос лишь, скольким кочевникам… И каким…

Один мужчина – это лучше многих. А если он не будет с ней особенно груб, то, наверно, она сможет все это пережить.

Ведь не умирают женщины, когда их берут мужья, даже когда эти мужья крупные мужчины. И даже, если муж – нелюбимый, почти чужой человек – не умирают. Мало кто выходит замуж по любви, больше – по воле родителей. И приходится терпеть мужа в постели, каким бы он ни был. Алира, оставшаяся сиротой, могла бы выбрать себе мужа сама. Но будь ее отец жив, кто знает, какому мужчине он отдал бы ее.

Алира подумала, что нужно научиться относиться к вождю, которому она досталась, как к мужу, которого не она выбрала. Как будто отец выдал ее замуж. Если думать так – то становится спокойнее, легче.

– Гоа? – чуть подумав, спросил ее воин.

Как раз это слово Алира уже знала. Оно означало «есть» или «хочешь есть?».

Она отрицательно покачала головой и сказала еще оно из немногих известных ей слов:

– Сиа, – это означало «пить». Есть Алире совершенно не хотелось. От пережитых страхов кусок в горло не полезет, подумала она. Но во рту пересохло и пить хотелось так, что, казалось, она осушила бы лужу, если бы ей такая встретилась.

Воин кивнул и вышел.

А спустя буквально несколько минут пришла пожилая женщина с суровым лицом кочевницы. В руках у нее было что‑то вроде подноса, на котором стояли кувшин и тарелка с какой‑то едой. На городском наречии она не говорила, поставила поднос на низенький столик и показала на еду и питье.

Алира кивнула ей, улыбнулась и произнесла третье известное ей слово на языке кочевников:

– Стимпо.

Это означало «спасибо» или «благодарю». Кажется, обращение на родном языке женщине очень понравилось. Она некрасиво, но вполне доброжелательно улыбнулась Алире.

– Зхоя, – сказала она, указав пальцем в центр своей груди. Это ее имя, догадалась Алира. Тоже указала пальцем на себя и произнесла: «Алира».

– Сиа, гоа, Алира, – сказала женщина и села на землю у выхода из шатра. Вообще эта женщина не выглядела ни наглой, ни недоброжелательной, ни ехидной в отличие от старухи Маб. Скорее она была просто серьезной и… немного робела. Не перед Алирой, конечно. Видимо, она впервые оказалась в шатре вождя, подумалось Алире.

Алира села, скрестив ноги перед столиком. В кувшине был традиционный освежающий напиток, что кочевники делали из кобыльего молока. Алира еще не уловила, как он называется. Она жадно осушила пиалу, налила себе еще… С каждым глотком ей становилось лучше. Но есть по‑прежнему не могла. При взгляде на еду в горле вставал комок.

– Гоа! – с нажимом сказала ей Зхоя и подошла к ней, сурово посмотрела сверху вниз. – Гоа, инде Гор!

Алира вздохнула. Понять это «инде Гор» она не смогла, но догадалась, что у женщины приказ накормить пленницу. Она боится, что ее накажут, если не сможет.