Золотой Рассвет и Серебряный Буран

В городе с ночи ферра‑драконы украшали свои мраморные и каменные дома цветами – огненными лилиями и кровавыми бархатцами, красными розами и цинниями, георгинами, похожими на пучки пламени, – всё в городе возвещало о пришествии осени и падении мимолётной эпохи цветов.

Высокие окна домов с развевающимися лёгкими занавесками ловили в этот летний день нежный ветерок, точно так же, как и ситцевые одежды величественных жителей города без названия, расшитые бисером.

Компании ферра‑драконов, смеясь и беседуя, неся в плетёных корзинах оранжевые и красные цветы, любовались своим городом, входили в галереи из мрамора, украшенные сценками из легенд о богах. Босые ноги ферра‑драконов касались нагретого солнцем мрамора, а сами драконы, набирая в руки горсти лепестков, посыпали ими друг друга, смеясь и любуясь, как маленькие пламенные капельки падают на чистые белые плитки пола…

Все жители стекались к храму – дворцу короля Араме Золотого Солнца Лаятте. Сам он, хмурый и статный, облачённый в длинный пурпурный бархатный плащ, стоял на ступеньках храма, взирая на украшенный, будто полыхающий огнём, город, и вспоминал каждый из выпавших на его долгую трёхсотлетнюю жизнь праздник Патальи. Задумчиво склонив к переносице широкие брови, Араме коснулся рукой золотой короны, напоминавшей венок из сухих ивовых листьев, и провёл рукой по длинным золотым волосам, когда к нему пришло видение из прошлого: прямо перед храмом, тут, на площади из мраморных плиток, среди каменных фигур кружится в танце молодая и счастливая Карвения Синее Солнце, его первая жена, мать старших его двух детей – Тори Аттелии и Вереса Серебряного Бурана… Сердце защемило от боли, и король, стиснув зубы, отвёл взгляд, гоня прочь воспоминание о трагически погибшей возлюбленной…

Сзади к нему подошла Люсин Белая Луна Лаятте – его вторая, горячо любимая жена, черноволосая роскошная женщина с острыми серыми глазами, подмечавшими всё и вся. Её губы были плотно сжаты, и она, несмотря на обилие золотых украшений: серёг, витиеватой короны, браслетов – выглядела мрачно и настороженно, как натянутая струна скрипки, к которой слишком долго не прикасался любящий смычок.

Но сегодня должен был быть праздник, и хоть Араме Золотое Солнце и вспоминал грустное прошлое, ему, как королю, надо было прежде всего смотреть в будущее, которое вершилось прямо сейчас.

Раздались звуки трубы и бубна. Начались танцы. Многочисленные жители города драконов, пришедшие к храму, пустились в пляс, то держась за руки, то расходясь, то пускаясь в быстрый хоровод, смеясь и подпрыгивая вокруг широких костров, в которые по завершении праздника они кинут все цветы, все сорванные лепестки, чтоб задобрить зиму, чтоб непогода была коротка и мягка…

Но настал момент, когда мерно заиграл среди общей вакханалии музыки барабан. Король вышел вперёд, по левую его сторону стояла Люсин, а по правую – двое молодых высоких и красивых собой юношей – то были сыновья короля драконов. Старшим был Верес Серебряный Буран, прекрасно сложенный парень с высоким тугим хвостом чёрных волос, разделённых голубым пробором нескольких цветных прядей. Он был спокоен и улыбался народу. Второй же – Дэрадо Золотой Рассвет, единственный сын Люсин, имел длинные золотые волосы с алыми прядями, тело его пылало ярко выраженной мускулатурой, хоть парень и был несколько младше Вереса. Оба брата были обнажены по пояс, а руки их обвивали длинные, до пола, ленты в цвет их волос – голубые, чёрные, жёлтые и алые.

Король и королева драконов хотели развлечься и сравнить своих сыновей в искусстве танца, искусстве борьбы тела с самим собой. Это было излюбленным развлечением ферра‑драконов: молодые юноши обнажались по пояс, повязывали на руки тонкие ленты и танцевали, а ленты взметались от движений в воздух, похожие не то на пламя, не то на струи водопада. В это же время девушки из города могли присмотреть себе подходящую пару, детальнее рассмотрев прекрасных танцующих.

Юный Верес первым сошёл со ступеней храма отца в центр площади и пустился в танец посреди хоровода соплеменников под весёлый музыкальный ритм. Он танцевал среди других драконов перед отцом и мачехой изысканный и нежный танец, закрыв глаза и отдавшись музыке душой и телом. Каждое движение было отточено, чётко и плавно, а сам юноша неслышно напевал про себя мелодию, знакомую с детства по этому празднику. Казалось, он сам станет весенним дождём, который сейчас затушит пожар огненных цветов и костров, когда на сцену вдруг вырвался его брат Дэрадо, кудрявый и растрёпанный, и сбил его с ритма. Необузданные, резкие движения Дэрадо походили на схватку с воздухом, в которой парень явно выигрывал. Верес чуть отошёл в сторону и продолжил плавный танец под яркую музыку свирели и барабана, в то время как Дэрадо, словно расталкивая остальных танцующих парней и девушек, занял центр вымощенной мрамором круглой площадки перед храмом.

Супруги Араме и Люсин сидели на ступенях храма в длинных полупрозрачных одеждах, с тяжёлыми бархатными плащами, расшитыми бисером и жемчугами, и курили густой дым из длинных трубок.

– Твой сын слишком несдержанный, – хмуро заметил Араме, выпуская струю пара из длинной деревянной трубки, инкрустированной драгоценными камнями и минералами.

– Смею напомнить, Дэрадо и твой сын тоже, – Люсин чуть приподняла одну бровь. – Он моложе Вереса, ему только шестнадцать. Да и Верес при мне чувствует себя скованно, ведь я ему не мать, – резко и звонко отчеканила она, откинулась на ступени храма и подложила себе под спину маленькую подушку.

– Верес сдержанный, но не от скромности, – спокойно продолжал, глядя на сыновей, король драконов. – Он чувствует музыку и поддаётся ей, а Дэрадо воюет. Не думаю, что из него бы вышел хороший король. Откровенно говоря, я бы выделил именно Вереса. В наше время, когда народ исчезает на глазах, нужен мудрый и спокойный правитель.

– В свои‑то восемнадцать ему править?! – громко и желчно рассмеялась Люсин, смахивая с курительной трубки пепел. – А не рановато ли?

– Так я смогу многому его обучить, будучи рядом, – Араме сделал жест рукой, и оба брата перестали танцевать, переглянулись и пошли к нему, ступая по мраморным плиткам босыми ногами.

– Отец? – вскинул брови Верес, предчувствуя недоброе и глядя на него удивлённо. Дэрадо же был надменен и груб взглядом и не ожидал подвоха.

– Я решил, сыновья мои, – приглушённо сказал Араме Золотое Солнце, выпуская в сторону дым курительной трубки. – Решил, кто из вас двоих станет новым королём нашего города и поведёт народ дальше, к процветанию и жизни на Анвирии, – Араме убрал трубку, протянул руки, и оба сына присели к нему, обняв отца. Их длинные волосы защекотали ему лицо, напомнив юные годы, когда он сам впервые услышал намерение своего отца отречься от трона.

– Надеюсь, ты не ошибся, – ухмыльнулся Дэрадо, остро глянув на старшего брата Вереса.

– Прошу, отец, только не сообщай это при всех, дай нам пообвыкнуться, ведь… я… – напряжённо замешкался Верес, хмуря лоб и уже предчувствуя, что сообщит отец. Тот начал говорить, а Верес заранее сильно стиснул зубы.

– Хорошо. Потому что меня просит об этом будущий король драконов, – гордо и радушно улыбнулся Араме, приобняв широкой ладонью сына. – Это ты, Верес. Я выбрал тебя.

Люсин и Араме с неудовольствием увидели, как задохнулся от возмущения покрасневший Дэрадо, как не изменился в лице Верес… Но словно незримо помрачнел. Словно на него накинули тонкую, сотканную из чёрного ситца эльфов вуаль. Словно он не был рад такому великому исходу.