Золотой Рассвет и Серебряный Буран

– Сина, это… то самое? – шёпотом, с лёгкой надеждой в голосе спросил парень. Когда‑то от тяжёлых экспериментов Сины Хатальи он почти лишился зрения, но верил, что женщина с помощью крови драконов не только исправит это, но ещё и подарит ему вечность… Вечную жизнь без страха смерти. Ибо смерти он боялся больше боли, больше потери близких. Ничего страшнее того, что было там, за гранью, не существовало для Лукиса. Он приходил в ужас от одних мыслей о том, как будет лежать в гробу, или о том, как его тело отправится в печь, чтоб сгореть навсегда и превратиться в маленькую горстку пепла. А куда денется его душа? Куда денутся все знания, вся сила духа?.. Что будет с его мыслями после погребения? Вдруг он… продолжит чувствовать боль? Вдруг просто останется недвижим, пока языки пламени будут ласкать его, или пока черви будут насыщаться его плотью?.. Лукис задыхался от кошмаров и был готов на любое преступление, лишь бы только избавиться от смерти и обеспечить себе вечную жизнь.

– Попробуй. Обещать не буду, кровь была очень старой особи. Но попробуй, – Сина тонким пальцем подтолкнула мензурку к его губам, и парень сделал несколько доверчивых глотков. Казалось бы, столь хрупкую женщину он мог бы переломить пополам мощными руками за все эксперименты, которые она вздумала на нём ставить, но что‑то неподвластное его уму крылось в малиновых глазах Сины Хатальи. Они обещали, они обольщали и дарили надежду на высшее, на недоступное разуму обычного человека. Они сияли божественным. Ни у кого не было таких глаз, как у неё. И это заставляло верить в неё, как в бога, в посланника, в ангела небесного. Ведь таких глаз не может быть у человека. Значит, Сине Хаталье доступны знания, которых нет у него, у Лукиса, и, если она действительно ангел, он пойдёт за ней на край света.

Лукис без колебаний подчинился и выпил содержимое. Чуть поморщился – пищевод сотрясла пламенеющая боль, но парень выдержал, стиснув зубы. И не такое доводилось терпеть. Он быстро поморгал, надеясь, рассеянно оглядел лабораторию, но глаз так и не оправился от прошлого.

– Не помогло… – с трудом проговорил он, чувствуя смятение и стыд, что разочаровывает её, ангела, который бьётся днями и ночами, выводя формулы в его спасение.

– Так я и думала, – резко сказала Сина и обернулась к столу, положив на него обе руки. – Здесь, – она показала на дневник, написанный на древнеэсинском, неподвластном Лукису языке, – говорится же, «кровь юного дракона»! А как нам надо было понять, юные они или нет, если они все на лицо – юноши да девушки… – но в её голосе не было злобы, он звучал, как голос задумчивого философа. – Ладно. Есть ещё идея. Можешь идти, – она помахала ему рукой на дверь, вновь погружённая в свои мысли.

– Слушаюсь, – он развернулся было, продолжая мысленно стыдиться своей неудачи, и тут Сина произнесла:

– Если что‑то почувствуешь – немедленно иди сюда, я должна отслеживать любые изменения в твоём организме.

– Конечно, – кивнул Лукис и тихо удалился, прикрыв за собой тяжёлую белую дверь.

Сина осталась одна. Она печально вздохнула и отошла от лабораторного стола к шкафу, ища нужную, известную только ей книгу, в которой, как казалось женщине, она вот‑вот что‑то найдёт. Важное и необходимое…

Вдруг в дверь постучались.

– Войдите! – сразу громко отозвалась она, не поворачиваясь, только поправив на руке перчатку.

Вошёл мужчина с короткими мелированными волосами, накаченный, мужественный, и такой же покорный перед силой Сины.

– Исам? Что‑то… Есть новости? – быстро проговорила она и обернулась, внимательно посмотрев на него своими удивительными глазами.

– И очень хорошие, госпожа, – он с интересом оглядел лабораторию тяжёлым взглядом, всё было ново и непривычно ему. – Я не нарушу ничего, показав здесь одну вещь?..

– Нет, я сейчас уже не работаю. Что же это? – она мелодично хихикнула и пошла навстречу свёртку, протянутому Исамом. Бегло стянула перчатки, кинула их на стол позади себя и, ловко развернув свёрток, достала большой плоский кулон из мятого золота с рубиновой вставкой неогранённого пылающего камня.

– Драконье золото! – резко воскликнула Сина, глядя на кулон расширившимися от радости и удивления глазами. – Так и знала, они проявятся! Где ты его обнаружил?!

– В ломбарде пригорода Афэса сейчас такого навалом. Какой‑то глупый парень с длинными персиковыми волосами продал всё за огромную сумму, а продавец дал знать мне, – гордо ухмыльнулся Исам, уперев свободную руку в бок.

– Они решили податься в цивилизацию? – усмехнулась Сина. – Много золота – значит, парнишка хотел снять тут жилище, купить необходимое для жизни. Персиковые волосы, конечно, не новинка для нынешних людей, но, думаю, отыскать такого мальчика будет легко. И вряд ли он переехал один, – Сина опустила глаза, а потом резко подняла взгляд, нацеленный в глаза Исама. – Ищи всех парней и девушек с приметной внешностью. Любого из них проверяй, не жалей иглы. Они сами дали нам знак, это – судьба. И она свела нас, наконец!

 

***

 

На пригород Афэса опустилась лёгкая тёплая ночь. Запоздалые прохожие медленно, любуясь отцветающей природой, шли к своим домам по освещённым фонарями улочкам, заворачивали к подъездам и скрывались за чуть скрипнувшими в неудовольствии потревоженными дверьми. Ветер гнал по улицам уставшие листья, шуршащие и напоминающие, что лето кончается и скоро в свои права вступит прекрасная и царственная осень. Живое будет источать яркий аромат увядания, и в конце концов исчезнет зелень, покрывшись золотистым цветом прощания.

Верес лежал в постели на мягких белых простынях и смотрел в окно. Пролетела заплутавшая птица, еле успевающая в темноте найти себе пристанище, гулко заурчал мотор машины, проехавшей по пустой дороге вдали, и всё стихло. Только повернулся на бок на диване Аулия, которого Верес упорно уговаривал лечь в постель. Принц апеллировал тем, что его друг много старше и скорее ему нужна удобная постель, но Аулия утверждал, что Верес – наследник, и спать ему пристало не на диване под пледом, а на удобной кровати, если не с балдахином, то хоть такой. В итоге парни решили, что будут спать в постели по очереди, чтоб никто не был ущемлён. И первую ночь по жребию выпало спать в кровати Вересу.

«Так странно… Непривычно…» – думал он про себя. – «Мне казалось, переехав в город, буду переживать, нервничать… Но я спокоен, как и всегда…» – он повернул голову и увидел в темноте спинку дивана и свесившиеся с подлокотника растрёпанные персиковые пряди. – «Заслуга ли в этом Аулии, который обучает меня? Или я просто вырос из того, чтоб нервничать в предвкушении чего‑либо? Может, я ещё просто не осознал, что пришёл конец моей прошлой жизни? А может, не пришёл, и провидение моим спокойствием сигнализирует мне: ты вернёшься в город драконов и всё станет, как прежде?.. Что ждёт меня? Стану ли я тут счастлив? Тут, вдали от дома и родных? Вдали от отца и народа… Променял их на цивилизацию, которая не давала мне ничего, только отобрала много лет назад умершую мать… Ведь это из‑за людей она умерла. А я в итоге ушёл сюда… Не предатель ли я? Не предаю ли память матери и жертв моего народа?»

Вдруг зашелестел плед и с дивана медленно встал сонный Аулия. Он тихонько прокрался в ванную, включил зашумевшую в ночной тишине воду, налил стакан прохладной воды. Верес услышал мерные глотки, и через пару минут юноша вернулся. Верес притворился спящим, чтоб Аулия не подумал, что разбудил его.

«И всё же я не предатель. Нет. Ведь я ушёл не к людям, я просто ищу свой путь. И он пролегает далеко от группировки «Фиела» и иже с ними».

С этими мыслями Верес смог заснуть.