175 дней на счастье

– А что умеешь?

– Я все аккорды знаю, поэтому могу любую песню, если ее аккорды есть в интернете, – Леля положила на колено телефон.

Все молчали. Леля расстроилась, что толку от ее порыва не будет. Какое унижение! Она загадала, что если через минуту никто не подаст голос, то она просто встанет и уйдет. А вот Сонечка бы наверняка поддержала, помогла.

– Давай «ДДТ», – предложил Илья. – Никто не против? – спросил он, оглядев всех.

Ребята покачали головами.

– Только я пою плохо, – сказала Леля. – Вы подпевайте, ладно?

Ответом ей было молчание. Собрав все силы в кулак, Леля стала играть.

– «Что такое осень – это небо», – начала она. Никто не подхватил. Леля ненавидела петь. Она знала, что у нее непоставленный голос, сосредоточившийся в связках, а не в груди, из‑за чего иногда он кажется визгливым. Леля покраснела от необходимости петь дальше. Вдруг зазвучал звонкий громкий голос рядом. Это директор, с улыбкой похлопывая в такт, подхватил песню. Леля немного успокоилась: Сергей Никитич тоже пел плохо и совсем не попадал в ноты.

Вспорхнула птица где‑то неподалеку.

Послышались тихие девчачьи голоса. Запел и мальчик, который сидел рядом с Лелей, она слышала его хрипотцу.

Когда закончилась песня, все ненадолго замолчали. Леля подняла глаза от грифа гитары и посмотрела сначала на директора, довольного своей выходкой, потом – на одноклассников.

– Какую еще песню сыграть? – спросила она с улыбкой.

– О, Федь, а у тебя конкурент появился, – сказала Аля, девочка с длинной косой, как у царевен в старых мультфильмах.

– Да пожалуйста, – беззлобно отозвался Федя, – с пятого класса вас гитарой этой развлекаю. Задолбался уже тренькать.

Все посмеялись.

Попели еще минут пятнадцать и стали собираться домой – подул пробирающий до костей ветер, и даже чай в термосе не спасал. Леля помогала собрать весь мусор в пакет, который держала Аля.

– Слушай, – спросила Леля, чувствуя, что сейчас ей уже ответят без злости, – а где Соня, не знаешь? Заболела?

– Сонечка? – отозвалась Аля. – А она на такие пикники никогда не ходит. Ей мать денег не дает, а просто так, не скидываясь, ей стыдно.

– Да? Надо же…

Распрощались все около первой же остановки, решив, что глупо возвращаться к школе. Леля хотела вызвать такси или позвонить папе, но Аля, перекинув косу на другое плечо, спросила у Лели, в какой стороне она живет. Оказалось, им по пути. Домой пошли вместе, не торопясь.

Каркали вороны над их головами и садились на голые ветки берез.

 

12

 

В понедельник встать в школу, на удивление, было легче, чем обычно. Леля не лежала до последнего в кровати, надеясь, что получится спрятаться от беспощадно надвигающегося учебного дня, а напротив, бодро подскочила и, пританцовывая, умылась.

– Доброе утро, тетя Таня, – сказала Леля, спустившись в столовую. Прямо посередине комнаты спал Филя, и тетя Таня, готовя завтрак, осторожно всякий раз через него переступала.

– Доброе, Лелечка, доброе, девочка моя! Папа твой уже убежал, так я хоть тебя покормлю.

Леля тыкнула в экран телефона и посмотрела на часы.

– В полвосьмого? Рано он сегодня.

– Да, – зачем‑то шепотом сказала тетя Таня, – я из разговоров поняла только то, что на заводе ситуация какая‑то сложная. Ты слышала, что производство хотят поближе к Москве переносить? А тут, говорят, только маленькую часть заказов оставят. Ой, что будет, что будет…

– Так завод же здесь – градообразующее предприятие.

– Ой, Лелька, не поймут люди! Что ни делай, как ни пытайся сохранить рабочие места, а все равно и сокращения будут, и зарплаты урежут. Ой, разозлятся заводчане, что будет!.. – покачала головой тетя Таня.

Леля вдруг с тревогой вспомнила, как папа спрашивал, нет ли у нее проблем в школе из‑за его работы. Вот, наверное, где истоки этого вопроса…

В класс Леля зашла задумчивая, и когда Аля ее окликнула с первой парты, Леля вздрогнула.

– Что? – спросила она рассеянно.

– Привет, говорю.

– Да, привет, – Леля улыбнулась.

Пока она шла к своей любимой последней парте третьего ряда, с ней поздоровались еще четверо.

Маша, заметив Лелю, громко сказала:

– Думаешь, спела пару песенок и все? А я твою дрянную натуру все равно вижу!

Но Машины слова Лелю не волновали. Один человек из двадцати – это мелочь.

Во время обеденного перерыва, который Леля привыкла проводить в одиночестве, Аля помахала ей и предложила сесть с их компанией. Девочки были разными. У Али толстая длинная коса, у Леры строгое каре по мочки ушей и красный маникюр, у Кати – рыжие упругие кудри.

– Спасибо, что пригласили сесть с вами, – улыбнулась Леля.

Леля сделала глоток сладкого чая.

– Лель, – неуверенно начала Катя, теребя завиток волос.

– Да?

– Ты не подумай, что мы тебя со злым умыслом позвали, чтобы что‑то выведать, совсем нет, но я просто волнуюсь, а ты можешь знать…

Леля забеспокоилась.

– Что?

– Хватит сопли жевать, Кать, – твердо сказала Лера, – надо смотреть страху в глаза. Лучше четко знать и быть ко всему готовыми.

– Да, – тихо согласилась Катя, наматывая кудрявую прядь на палец, – в общем, ты не знаешь случайно о том, что правительство хочет прикрыть завод? Я вчера слышала, что родители переживали из‑за ипотеки. Мы как раз в квартиру побольше переехали, у меня комната своя появилась… Ты не знаешь чего?

Леля задумалась. То, что утром сказала ей тетя Таня, ведь просто слухи, домыслы. Стоит ли из‑за них беспокоить девочек?