40 шагов до берега
Сердце Алисы колотилось так, что, кажется, могло оглушить мертвеца. А вдруг он жив, подумала она. Девушка на цыпочках, медленно, не отводя глаз от тела, стала приближаться к барной стойке. Любопытство придушило страх и вселило уверенность.
Алиса включила фонарь на телефоне, чтобы разглядеть человека, который, судя по всему, висел к ней спиной. Черный балахон скрывал габариты фигуры. А капюшон − голову. Пальцы Алисы пронзил тремор. Надо перебороть детский страх, навеянный фильмами ужасов, которые она всегда критиковала, но продолжала смотреть. Рука потянулась к капюшону.
− Досчитать до пяти, всего лишь досчитать до пяти и резко снять, − шепотом убеждала себя Алиса. − Господи, нет. Надо просто уйти. − Она, как замешкавшийся на строевой подготовке салага‑солдат, неуклюже развернулась к выходу, готовая сбежать из странного пугающего места.
− Вы испугались? − сказал спокойный женский голос из темного кулуара за барной стойкой.
Ноги Алисы от неожиданности подкосились, и она завалилась на стол, стоявший возле входа.
− Не бойтесь, это всего лишь инсталляция тайского призрака земли Пхра Пхума.
Пространство обволокло желтой дымкой − в кафе включился свет. И Алиса увидела блондинку невысокого роста со смуглой кожей. Ее детские черты лица − отсутствующие скулы, круглые щеки, мягкий подбородок, пухлые губы и аккуратный чуть вздернутый кверху носик − притупили у Алисы чувство страха. Она расслабилась − здесь безопасно. Но после расслабления нагрянула злость:
− Какого черта вы повесили в кафе это пугало? Хотите заполнить кардиологические отделения тайских больниц?
Блондинка улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки − ну точно, ребенок.
− И много у вас посетителей с таким‑то жестом гостеприимства?
− Хватает, чтобы беззаботно жить на острове. Вы не думайте, что я больна на голову, − девушка покрутила указательным пальцем у виска, − просто тайцы чтят призрака земли. Прежде чем где‑то остановиться на ночлежку, нужно спросить разрешения у Пхра Пхума, чтобы все прошло благополучно, и вы не отдали концы на тайской чужбине. А уходя, обязательно поблагодарить его за радушный прием. Я чту местные обычаи таким креативным образом. Обычно туристам нравится подобный культурный треш. Но бывают и такие кадры, как вы. − Блондинка засмеялась и протянула Алисе руку. − Я Санта − неофициальная, но фактическая владелица кафе.
Алиса знала, что в Таиланде иностранцам запрещено полноправно вести бизнес. Бóльшая доля в том или ином предприятии должна принадлежать тайцам − таковы законы королевства. Алиса сжала смуглую кисть блондинки, по‑мужски − с уважением. Ей всегда нравились самодостаточные девушки. Те, что с азартом занимались бизнесом, и при этом не выглядели загнанными лошадьми со стертыми подковами. Она бы хотела дружить с такими, как Санта. Или лучше − быть такой, как Санта.
− Алиса. Очень приятно, − сдержанно ответила Алиса. − Вы сказали, что нужно попросить у духа разрешения на ночлежку, но у вас же кафе, а не гостиница.
Кроме странной инсталляции над барной стойкой, в кафе не было ничего примечательного. Белые стены выкрашены известью, как в старых русских деревенских бараках. На потолке две пары оголенных лампочек, без плафона. Пол выстелен деревянными досками. Четыре прямоугольных столика выставлены вдоль стен и один стол, побольше, стоял в центре помещения. Рядом со столами стулья с черными подушками на сидушках. Барная стойка оббита темной матовой плиткой. На потертой столешнице лежит алкогольное меню. Сам алкоголь хаотично водружен на длинную прямоугольную тумбу, спрятанную за барной стойкой. Справа от тумбы − темный проход, без двери. Слева − к стене прибита доска, на которой мелом обозначено скромное меню: два вида завтраков (яичница и блинчики), лапша Пад Тай с креветками и курицей, обжаренный рис с овощами Кхао Пад и суп Том Ям.
− Коридор за баром ведет к нескольким жилым комнатам. Я за скромную сумму сдаю в аренду номера. Сто долларов за неделю, плюс завтраки. Вы уже где‑то остановились?
− Да, в Chaweng Cove Beach. Сорок шагов до моря. Мне нравится. Правда, моему парню кажется, что мы зря влупили столько денег на бунгало с соломенной крышей.
− Хороший выбор. Я жила полгода в бунгало, когда только прилетела на Самуи. А ваш парень − скряга. Передайте ему. Хуже скупого мужчины может быть только мужчина, который смеет поднять руку на женщину. Хотя и от того, и от другого надо бежать. Подальше.
Алиса улыбнулась. Черт возьми, приятно, когда незнакомый человек говорит вслух то, что лишь крутится в твоих мыслях, но не смеет обрести словесную форму.
− Надеюсь, он еще изменится, и наши отношения можно будет спасти… − Алиса осеклась. Зачем она говорит это незнакомке из странного тайского бара? А ведь откровения так и рождаются − в разговоре со случайными знакомыми в самолетах, поездах, барах…
− Не хочу тебя расстраивать. Ничего, что на «ты»? Полагаю, тебе еще нет сорока лет, чтобы включать официоз. − Санта налила в граненный высокий стакан виски, сдобрила его колой, кинула два кубика льда и протянула готовый коктейль Алисе. − Он не изменится. Если ты в мыслях похоронила ваши отношения, то в реальности их не спасти. Поверь мне. Я сбежала на Самуи от бывшего мужа, с которым развелась с третьего раза. − Девушка взяла второй стакан, чтобы приготовить коктейль и себе.
Алиса наблюдала за Сантой и не могла поверить, что эта девочка успела выйти замуж, да еще и развестись. Сколько же ей лет?
− Каждому нужен дополнительный шанс. Слишком жестоко выбрасывать человека на обочину и без того несправедливой жизни после одной осечки.
− Попахивает лицемерием, Алис, − Санта залпом выпила коктейль и забросила кубик льда в рот. – Во‑первых, я почему‑то не верю, что твой бойфренд ошибся лишь раз. А, во‑вторых, запомни, жизнь несправедлива лишь к тем, кто любит прикидываться жертвой.
− Намекаете на то, что я жертва? − Алиса сделала маленький глоток, и от горечи виски на ее глазах выступили слезы.
− Жертва всегда обижается, когда кто‑то называет ее жертвой. Без обид.
− Я и не обижалась. Просто на дух не переношу крепкий алкоголь.
Санта словно не услышала Алису и продолжила:
− Я тоже раньше остро реагировала на правду о себе. Пока не приняла ее. Сразу легче стало. А потом мне надоело играть в вечно недовольную куколку, которая и сама не живет, и другим не дает. Постоянно пыталась всех изменить. А то, что пора заняться собой, − не понимала. God's glory[1], что теперь я свободная Санта, а не забитая своими же заморочками Саша.
Алиса не верила, что эта уверенная в себе красивая девушка когда‑то была другой.
− Вы сказали…
− Пожалуйста, давай на «ты», − Санта театрально закатила глаза.
[1] God`s glory – Божья слава (с англ.)
