Агорафобия

Для любителей ужастиков узкая винтовая лестница вела в боковой полуосвещённый коридор с настоящим привидением. Привидение зависало в воздухе, фосфоресцировало, материализовалось буквально из камня и в камне же исчезало. Развевался саван, опахивая лица ледяным могильным дыханием.

Был аттракцион «Грот сокровищ». Смельчаков встречали равномерно, с лязгом смыкающиеся громадные зубастые пасти акул и доисторических рептилий…

Башню обвивала крутая спираль водяных горок.

На бешеной скорости с грохотом носился паровозик: вагончики с обманчивой шаткостью описывали круги по рельсам, висящим в воздухе. Самые отважные прыгали на тарзанках вниз, упруго подскакивая и раскачиваясь, как гуттаперчевые пауки на резинках.

На мостике повыше, обустроенном для бейсджампинга, толпился народ солиднее, при специальной амуниции.

Были русские качели с расписными лодками, в которых взмывали под облака визжащие компании. Для экстремалов предлагались так называемые детские качельки: простая излохматившаяся верёвка с узенькой дощечкой. Внизу, в соответствии с техникой безопасности, растягивалась страховочная сетка. Говорили, за дополнительные деньги (желание клиента – закон) страховка убиралась.

Уводили в бездну узкие, как стрелы, балки и стропы, где дурачились и кривлялись, снимая себя на камеры, безбашенные руферы.

Ходили ещё разные чудные слухи о тайных развлечениях, закрытых клубах для своей, проверенной, ищущей выброса адреналина клиентуры.

Была так называемая площадка для самоубийц, желавших с комфортом свести счёты с жизнью. Человек выпивал бокал хорошего вина (бонус от заведения), заказывал любимое блюдо и любимую мелодию. Рассеянно выкуривал последнюю сигарету, стряхивая пепел в бездну под ногами. Задумчиво покачивая башмаком, любовался на горизонт, где огоньки города сливались со звёздным небом… Красиво, чёрт побери: любой каприз за ваши деньги.

Затем вставал на выступ с прорезиненным покрытием (чтобы не поскользнуться и не оконфузиться в самый ответственный момент) – и сигал в черноту ночи. Не подозревая, что в метрах пяти внизу уже бесшумно выполз готовый принять его в свои объятия упругий тент…

Сюрприииз! Ну, конечно, дежурил штатный психотерапевт: отдельные клиенты слабее после такого аттракциона нуждались в его услугах всю жизнь.

Также (по слухам, господа, по слухам!) за отдельную плату тент мог и «забыть» выползти. В этом случае у подножия башни, якобы, ждал дворник со шлангом замывать асфальт. Дежурила частная «скорая»: констатировать смерть и подбросить тело к какой‑нибудь городской многоэтажке.

На самой высокой 260‑метровой точке располагалась смотровая вышка «С высоты птичьего полёта». Здесь неистовый дружище‑ветер рвал, надувал пузырями одежду, сбивал с ног… Клиенты в весёлом ужасе перекрикивали гул ветра, цеплялись друг за друга и за низенькие, ходящие ходуном символические перильца.

И ещё было много всяческих аттракционов: Фрумкин умел выжимать копейку из камня – не то, что из высоты.

***

Первым закрыли аттракцион «Привидение» после того, как в тёмном коридоре исчез пьяненький гость. Его нашли случайно: из‑под штукатурки высунулся истлевший кусок брюк. Привидение – его роль играл отставной спившийся актёр муниципального театра – на допросе сознался, что замуровал гостя заживо.

Правда, в суде он кричал, что не виновен, но… Преступники все это в суде кричат. Его поместили в психиатрическую клинику, откуда он сбежал – и буквально растворился, растаял, ещё раз подтвердив, что был рождён для роли привидения.

Благодаря вызубренной роли, он прекрасно знал внутреннее устройство Башни и подземных коммуникаций, и был неуловим… В скором времени вскрылись странные – не по своей воле – случаи падения клиентов с «площадки самоубийц». Фрумкин замял инцидент, но тучи над его бетонным детищем сгущались.

Слухи о таинственных смертях в Башне распугали клиентуру. Индустрия экзотических развлечений пошла на убыль. Потом из зубов робота‑акулы вытащили одну истерзанную в хлам бизнес‑вумен, старушку с голубыми волосами, как у Мальвины. Поролоновые акульи зубы были тут не причём: старушку будто провернули в мясорубке.

Башню распорядились закрыть. Фрумкин недолго горевал о пропавших миллиардах и удрал за границу, от греха подальше.

 

***

Созвали экстрасенсов на мистическом ТВ‑канале. Они договорился до того, что объявили башню символом разрушенной социалистической экономики. Якобы за неё мстит некий идейный сумасшедший язычник и приносит жертвы своей могучей поруганной богине.

Заезжий знаменитый маг, в свою очередь, организовал на радио цикл передач о злобном гомункуле‑убийце. Его породил не появившийся на карте, канувший в доперестроечной дымке город‑призрак.

Однако люди продолжали исчезать близ Башни Аттракционов совсем не призрачно. Кажется, маньяк и впрямь имел к башне слабость, скучал о ней. Дабы не распространять панику, местным СМИ запретили упоминать башню в криминальных новостях. Но это лишь подогрело слухи.

Передаваемые из уст в уста подробности зверств обрастали такими деталями, от которых у нормального человека съезжала крыша. Ясно было одно: несчастным, попавшим в лапы серийного убийцы, оставалось молить о как можно менее мучительных и более скорых смертях. Увы, судя по данным судмедэкспертиз, они растягивались для бедолаг надолго.

В моду вошло носить на шее, вместо медальонов, капсулы с порошком «Антиманьяк». Якобы в растворимых капсулах находился то ли быстродействующий яд, то ли золотая доза наркотика – на случай, если душегуб утащит тебя в своё логово. Ам – и лапки кверху, и ты уже с того света гримасничаешь и дразнишь распухшим лиловым языком обескураженного маньяка: э‑э, что, обломилось, псих?

Капсулы можно было достать только на чёрном рынке, и ценились они на вес золота. Хотя, скорее всего, в них был насыпан толчёный мел – поди, проверь. Не исключено, что неугомонный Фрумкин из‑за границы делал на поставке антиманьячных капсул очередные бешеные деньги.

Власти, что называется, расписались в собственном бессилии. Город прочно оккупировал страх.

Нужен был человек, который бы сколотил вокруг себя группу таких же отважных сильных людей, организовал что‑то вроде народной дружины. Объявил на маньяка народную охоту.

 

***

Ветер посвистывал в башенных окошках‑бойницах, раскачивал остатки скрипучих лесенок и тросов, трепал сухой бурьян вокруг. Громоздились вывороченные бетонные глыбы, опутанные торчащей ржавой арматурой… Вот что осталось от гигантской, величиной со стадион, градирни и корпусов ТЭЦ.